Скандал в вампирском семействе

Машины проносились мимо, ослепляя светом фар, и я оторопело смотрела им вслед, недоумевая, почему они не останавливаются, как раньше? Но вот вдали показывалась другая машина, и я с надеждой вскидывала руку. Как же легко было перемещаться на авто, когда я была вампиром и могла одним взглядом остановить самую крутую тачку!

Наконец один из водителей, заметив меня, сбавил ход. Я с ликованием вцепилась в ручку двери, уже собираясь нырнуть в салон «вольво», но наткнулась на вопросительный взгляд бородача за рулем и вспомнила о том, что у людей прежде принято договариваться о расстоянии и цене. Адрес Алекса у бородача энтузиазма не вызвал, и я опомниться не успела, как машина уже сорвалась с места, оставив меня на обочине. Невероятно, мне отказали!

Потерпев такую же неудачу еще с тремя машинами, я захандрила и начала потихоньку замерзать. Как я ни была рада случившемуся со мной перерождению, все-таки вынуждена признать: в существовании вампира есть свои плюсы.

От автомобильного гудка, раздавшегося рядом, я подскочила на месте, и моему взгляду предстал дышащий на ладан «запорожец». Сидящий за рулем дедок лет семидесяти приветливо приоткрыл дверь. Ехать на этом? Нет уж, увольте. Но старик выжидающе смотрел на меня, и я безо всякой надежды назвала адрес.

— Садись, дочка.

— Двести, — заупрямилась я, назвав сумму в два раза меньше той, которую предлагала предыдущим автомобилистам.

Но дедка устроило и это. Налетевший порыв ветра пробрал холодом до костей, и я торопливо нырнула в пахнущее бензином нутро тарантайки российского производства. Пора привыкать к обычной жизни!

Ехали мы долго, машина то и дело тарахтела, кряхтел мотор, вздыхал старик. А ведь он на полвека моложе меня, думала я, поглядывая на водителя вполглаза. Прочитать бы сейчас его мысли, узнать бы, что у него на душе. Раньше старики были мне неинтересны, я водила дружбу с Манюней, но ее ровесников избегала, как черт ладана. Их кровь мне была неинтересна, так же, как и их жизнь, близившаяся к концу. Теперь старость сделалась моим с Алексом будущим. Пройдет полвека, и наши лица тоже избороздят морщины, глаза потускнеют и утратят ясность и блеск. Но я была твердо уверена, что наша старость будет не одинокой и неустроенной, а счастливой и благополучной, в заботе друг о друге, в любви и внимании наших детей и внуков.

— А у вас есть внуки? — спросила я, перебив старика, который комментировал последние новости по радио.

— А как же! И внуки, и правнук недавно родился! — Его морщинистое лицо расплылось в улыбке и будто бы стало моложе. Наверное, старику повезло: внуки его не забывают, может, даже живут вместе под одной крышей, и по вечерам дедушка возится с правнуком и читает ему сказки Пушкина.

— Один внук сейчас в Германии, второй — во Владивостоке, — добавил старик, разрушив сотканную мной иллюзию большого семейного очага.

— Как же вы видитесь?

— Как бог даст, — без обиды отозвался дед. — Когда внуки в командировку приедут, когда в отпуск через Москву.

А ведь он одинок, поняла я, живет один, раз про жену ни слова не сказал. И нуждается — одежда хоть и опрятная, но заношенная, машина едва на ходу — починить бы или новую купить, но не на что. Подрабатывает извозом, на пенсию-то нынче не проживешь. А внуки, видать, и не помогают.

— Надеюсь, скоро правнука повидаю, — с надеждой добавил он. — Пять лет мальчонке, а я его не видел ни разу. Вот твоя улица, дочка, этот дом, что ли?

Поблагодарив старика, я вручила ему две сотни. Еще тысячу украдкой опустила между сиденьями — так не возьмет, а тут, надеюсь, обнаружит.

— Ты вот что, дочка, — вдруг засмущался он и вытащил из кармана куртки листок с написанным от руки номером мобильного и именем — Иван Кузьмич. — Если вдруг понадобится куда отвезти, звони, я завсегда приеду.

— Спасибо, Иван Кузьмич. Я обязательно позвоню! И если кому из знакомых понадобится, вас порекомендую.

Старик просиял, а я торопливо вышла наружу и смахнула выступившие на глазах слезы. Сколько их таких — одиноких, забытых, брошенных? Манюне повезло — у нее есть внуки, и наша семья к ней привязана. Макс к ней относится как к бабушке, заезжает частенько. Я никогда не задумывалась о том, что может быть иначе.

У подъезда Алекса я остановилась, взглянула на звезды: новолуние, как символично! Налетевший порыв студеного ветра загнал меня в подъезд, давно забытое ощущение холода было непривычным и в то же время вызвало у меня улыбку: я мерзну, значит, я жива!

Сев в лифт, я запустила руку в карман, нащупала связку ключей, но не успела их достать. Двери лифта открылись, я шагнула на площадку. Одновременно со мной из двери квартиры Алекса вышел охотник. Я узнала бы его из миллиона: высокий шатен со шрамом, рассекающим бровь, и глазами, в которых живет смерть.

— Если она появится, сразу же позвони мне, — донесся до меня его хриплый прокуренный голос.

И за мгновение до того, как он заметил меня, я торопливо отступила назад и нажала кнопку первого этажа.

Стремглав выбежав из подъезда, я увидела знакомую развалюху и бросилась к ней.