Скандальная дуэль

– Знаете, земля, на которой мы сражались, богата легендами, – сказал граф. – Рассказывают, что в незапамятные времена святые и гиганты боролись на Бодмин-Мур. Святые, на взгляд гигантов, требовали себе слишком много источников и устанавливали слишком много крестов. Спор за обладание местом решался своего рода дуэлью, состоявшей в бросании камней. За гигантов сражался Утер, за святых – Святой Тью. Камни, которые они бросали, принимали форму столбов. Для святых все шло хорошо до последнего броска. Последний камень оказался слишком тяжел для Святого Тью, но, как гласит легенда, появился ангел и донес этот камень до вершины Чизринга, где он и стоит по сей день, бросая вызов гравитации.

– Как чудесно, – пробормотала Дженна. – Я думала, что знаю все легенды, но такой никогда не слышала.

– Коли мы уж заговорили о святых, здесь есть корнуолльский святой Кеверн. Я его тезка, но ничем на него не похож. Я не святой, Дженна, уверяю вас, и до сих пор никогда не верил в легенды или ангелов. Пока одно восхитительное неземное создание не спасло мне вчера жизнь на том самом месте. Спасибо, мой ангел.

– Когда я увидела, что Руперт атакует вас в спину…

– Я бы сам вызвал негодяя, после того как он унизил вас на маскараде, если бы он не избавил меня от этих хлопот, – сказал Саймон, успокаивая ее. – Но я бы выбрал более подходящее время и место для вызова. Титул джентльменом не делает. Что заставило вас принять его предложение, Дженна… предложение такого человека?

Она помрачнела. С одной стороны, ей отчаянно хотелось признаться ему прямо здесь. Рассказать, что два месяца назад она совершила убийство на Ламорна-роуд и, боясь, что ее грех выйдет на явь, хотела найти защиту у Марнеров. Ей нужно сиять тяжелый груз со своей совести, между ней и графом не должно быть нечестности. Она не призналась бы в своем преступлении Руперту. Она не слишком доверяла ему. Но перед ней был человек, которого она любила.

– Этого хотел мой отец, – сказала Дженна. – А после его смерти на этом настаивала мать.

Это была полуправда.

– Я полюбил вас с первого взгляда, когда увидел вас на той лестнице, – признался Саймой. – Я не способен это объяснить, но это так. Передать не могу, как на меня подействовала мысль, что вы ответили на мои поцелуи в том саду из-за любви к Марнеру… что вы хотели купить его безопасность.

– А я думала, что вы предлагали мне такое решение.

Отстранив Дженну, Саймон оскорбленно посмотрел на нее. По его взгляду было понятно, что подобная мысль никогда не приходила ему в голову. Дженна не могла посмотреть ему в глаза.

– Кажется, мы ошибочно думали о целях друг друга, – сказал он, – но не более того. – Саймон вытащил из жилетного кармана золотое кольцо, украшенное рубинами и бриллиантами, и надел ей на палец. – Вы выйдете за меня замуж, Дженна?

Она смотрела в эти потрясающие до глубины души сапфировые глаза и таяла. Они походили на водовороты, затягивающие ее в непостижимые глубины. Это было безумие. Она лишь пять дней назад узнала о его существовании. Она не знала о нем почти ничего: как это ни странно, он любит ее, и она любит его.

– Да, Саймон, – пробормотала и подставила губы его поцелую.

Это было мягкое, нежное объятие, а не тот краткий взрыв, который качнул ее в саду, но оно возбудило ее сильнее. И Дженна застонала в огненной буре восторженного волнения, вспыхнувшего в ней от малейшего прикосновения этих горячих, чувственных губ, которые были способны на гораздо большее.

Она хотела большего.

Отстранившись, Саймон всматривался в ее лицо.

– Ты уверена?

– Уверена.

– Боже мой, – проговорил он, прижимая ее к себе и явно не желая отпускать.

Но ей нужно кое-что выяснить. То, что терзало ее любопытную натуру с момента дуэли… Или все-таки подождать. Если бы он хотел, то все объяснил бы. Ей понадобилось время, чтобы собраться с силами.

– Саймон, – начала наконец Дженна. – Криспин назвал тебя вчера дядей. Ты?..

Его брови нахмурились, лицо помрачнело, улыбка исчезла. Взяв за руку, Саймон подвел Дженну к широкому белому плетеному, креслу у южной стены, и они уселись.

– Дженна, я должен просить тебя забыть то, что ты слышала, – сказал он. – Ты вообразить себе не можешь, какого труда мне стоило сохранить инкогнито… ради их же пользы. Даже в этом доме Фелпс единственный знает правду. Он со мной с тех пор, когда я был мальчишкой, и посвящен во все мои личные дела. Он не раз спасал мне жизнь.

– Конечно, я тебя не выдам. Не нужно рассказывать, я только…

– Нет-нет, я хочу тебе рассказать, – перебил Саймон, прижав палец к ее губам. – Между нами не должно быть, секретов.

Из-за мрачной тайны, которую Дженна решила скрыть от него, укор совести пронзил ее болью, и ее глаза затуманились. Но момент прошел, побежденный любопытством.