Скандальная дуэль

Сухое рыдание застряло у нее в горле, она встала из-за стола, молясь, чтобы ноги не подвели ее.

– Простите меня, Роберт. Я… Простите… – пробормотала она и бросилась вон из комнаты, пока он не заметил ее слез.

Дженна отказалась от обеда, который принесли ей в спальню, и отослала Молли, когда та пришла раздеть ее. Сердце у нее разрывалось, мозг оцепенел. Ее худшие опасения оправдались. Не успокаивало даже то, что на ее совести нет убийства. Не раздеваясь, бросилась она на неразобранную кровать и рыдала, пока не заснула.

Ее сны были мрачными и тревожными, в них появлялись одетые в черное разбойники с дымящимися пистолетами. Ей снилась та ночь, когда она бросила умирать в дорожной пыли человека, которого любила, как он бросил умирать ее отца. Грезились яркие сапфировые глаза, синим огнем горящие в прорезях полумаски, и они же, затуманенные желанием, зажигающие ее кровь, распаляющие страсть.

Она проснулась перед рассветом. Муслиновое платье было измято, вышитая отделка отпорота и безнадежно испорчена. Сомнительно, что даже утюг спасет нежные цветы и листики, обрамляющие ворот. Это не важно. Теперь ничто не имеет значения.

Шторм миновал, и яркая луна лила серебряный свет сквозь окна. В ее лучах танцевали пылинки. Они двигались взад и вперед, словно у них была цель. Неужели эта ночь никогда не кончится? Это была самая долгая и самая одинокая ночь в ее жизни.

Ее опухшие глаза едва открывались, покрывало под лицом было мокрым и холодным. От этого она и проснулась – от ощущения холода и влаги под лихорадочно горевшей щекой. Волосы разметались. Гребни из слоновой кости, которые поддерживали высокую прическу, потерялись где-то в постели. Дженна не потрудилась их найти.

Через некоторое время в комнате наступил полумрак. Луна опустилась к горизонту, и ее лучи уже не проникали в комнату. Дженна до рассвета лежала в унылой полутьме. Сон не шел, она поднялась и побрела к окну. Внизу были видны внутренний двор и живая изгородь, в саду устрашающе вырисовывался высокий темный силуэт башни. Дженна было отошла, но потом снова повернулась к окну. Глаза ее обманули? В башне горел свет.

Загипнотизированная, она всматривалась в темноту: огонек в нижнем окне башни мигнул и исчез. Она готова была счесть это игрой воображения, но в блекнущем свете заходящей луны заметила около башни фигуру.

Это был Саймон. Даже на таком расстоянии она узнала его неровную походку.

Ее сердце замерло от страха, что конфронтация неизбежна. Саймон с первого взгляда поймет, что она плакала. Дженна не могла допустить этого сейчас, пока не решит, что делать. Но Саймон не пошел к дому. Он сел на лошадь, которую она не заметила, и поехал прочь. Дженна не отрывала от него глаз, пока он не исчез за деревьями сада.

Она принялась шагать по комнате. Ее ум лихорадочно работал. Подойдя к окну, она вздрогнула, бросилась в гардеробную и выхватила из шкафа синюю шерстяную накидку, которую модистка в числе других нарядов сшила для свадебного путешествия. У моря по утрам было холодно и сыро. Набросив на ходу накидку на плечи, Дженна вбежала в гардеробную Саймона и, нажав пружину, открыла потайной ящик письменного стола. Дрожащими руками она зажгла свечу и уставилась на лежащий в ящике ключ. Это запасной ключ от башни? Доля секунды понадобилась ей, чтобы погасить свечу и схватить ключ. Потом Дженна неслышно прокралась в кладовую, зажгла фонарь и выбежала в предрассветный туман.

Не успела она дойти до внутреннего двора, как подол одежды промок от утренней росы. Холодная мокрая ткань цеплялась за лодыжки. Сквозь заросли жимолости Дженна пробиралась к узкой тропинке, ведущей к башне. В висках стучало, во рту чувствовался металлический привкус удушающего страха.

Вытащив из кармана накидки ключ, Дженна вставила его в замок, и дверь башни, заскрипев, повернулась на ржавых петлях. Шагнув внутрь на подгибающихся ногах, Дженна огляделась. Высеченная в круглой стене винтовая лестница вела на погруженные в темноту верхние этажи.

Она подняла фонарь. Никаких признаков разрушения, о котором рассказывал Фелпс, никаких трещин в толстых сырых каменных стенах, покрытых плесенью и паутиной. В комнате ничего не было, кроме шкафа, набитой конским волосом кушетки да большого тикового сундука. Сундук был заперт, а шкаф – нет. Дрожащей рукой Дженна открыла дверцу и поднесла фонарь ближе. В этом не было необходимости. Первые бледные лучи рассвета уже высветили сквозь стекла содержимое шкафа: треуголку, которую она хорошо запомнила, шелковую полумаску, черный плащ, сюртук и брюки. Все это было тяжелым от влаги. Были там и другие похожие костюмы, в ящике из красного дерева лежали два пистолета, длинные, лоснящиеся, смертоносные.

Отставив фонарь, Дженна вынула пистолет из пурпурного бархатного гнезда и провела пальцем по восьмигранному дулу. Погладила рукоятку из орехового дерева, обвела выгравированные узоры. Пистолеты были французские. Это было испытанное в боях оружие, из него недавно стреляли.