Скандальная любовь

— Вчера я снова поехала в Чапмен-Холл — он пригласил меня. Каким-то образом он узнал, что я не замужем, и все изменилось. Мерзавец! Он был холоден как лед, извинился за свою ошибку и велел мне больше никогда не приезжать к нему.

— О Боже!

— Он решил, что я замужняя потаскушка, с которой можно позабавиться, — прошептала Николь. — Я ненавижу его!

— Ах, Николь. — Марта взяла ее за руку и погладила. — Он не… он ведь только поцеловал тебя, да?

Николь вспыхнула. Она вспомнила, как его тело прижимало ее к траве, как он расстегнул на ней жакет, как гладил ее ноги. Тело ее запульсировало в ответ на это воспоминание.

— Я все еще девственница, если ты спрашиваешь об этом.

— Значит, ничего страшного не произошло, — произнесла Марта, похлопав ее по руке и облегченно вздохнув. — Ах ты, бедняжка! Клейборо — ужасный повеса и совершенно безжалостный. Говорят, он меняет женщин как перчатки. А любовницы у него — самые красивые женщины в королевстве.

— У него что же, не одна любовница? — спросила Николь.

— Нет, каждый раз другая. Как у любого мужчины.

— Но ведь Роберт не такой? — Николь тут же пожалела, что задала столь интимный вопрос.

Марта улыбнулась.

— Нет, не такой. Мне очень повезло.

Николь знала, что Марта и ее муж влюблены друг в друга.

— Тебе действительно очень повезло, — согласилась Николь.

Марта посмотрела на нее.

— Я думаю, Клейборо увлекся тобой, Николь.

— Он решил, что я замужем.

— И все же я думаю, он тобой увлекся. Я иногда вижу его в Лондоне, леди буквально бросаются ему на шею, но он не проявляет к ним ни малейшего интереса. За исключением, конечно, леди Элизабет Мартиндейл.

— Леди Элизабет Мартиндейл?

— Дочери маркиза Стаффорда. — Марта скорчила гримаску. — Я, право, думаю, что он увлекся тобой. Ах, как жаль, что они помолвлены!

Николь похолодела.

— Помолвлены?

— А ты не знала?

— Я ничего о нем не знаю, — призналась Николь.

— Они помолвлены уже давно, с тех пор как ей исполнилось два года, а теперь ей восемнадцать, — после паузы сказала Марта, словно желая смягчить удар. — Всегда считалось непреложным фактом, что герцог Клейборо недосягаем, к великому огорчению всех барышень. В этом сезоне она начала выезжать, и летом они венчаются.

— Вся ясно, — произнесла Николь и поднялась.

Сердце у нее бешено колотилось. Помолвка, заключенная двумя столь могущественными семьями, которая длится уже шестнадцать лет! Можно считать, что он уже женат.

Николь охватила ярость.

Мало того что он считал ее замужней, так он и сам помолвлен и через несколько месяцев женится. Значит, он еще хуже, чем ей представлялось!

— Николь, — встревожилась Марта и тоже встала. — Сядь и выпей чаю. Прошу тебя.

Николь посмотрела на нее, глаза у нее сверкали.

— Я думала, он хочет жениться на мне. На мне!

— Ах, Николь!

Охваченная яростью, Николь направилась к двери.

— Куда ты, Николь? — в отчаянии вскричала Марта. — Не делай ничего такого, о чем потом придется пожалеть!

Николь пропустила ее слова мимо ушей. Через несколько минут Марта увидела, как она скачет верхом на своем чистокровном жеребце, почти зарывшись носом в черную гриву, несясь галопом по направлению к Чапмен-Холлу.

Герцог вышел из конюшни, вслед ему доносился стук молотков по дереву. Он заменял две задние стены сарая, которые срочно требовали ремонта.

Широко шагая, он направился к дому, намереваясь заняться корреспонденцией до второго завтрака. Он сделал всего несколько шагов, когда звук подков быстро несущейся лошади заставил его остановиться.

Великолепный кровный гнедой вылетел из леса на дальней опушке запущенной лужайки, доходившей до дома, и промчался галопом по лужайке, наездник сидел, пригнувшись к его спине, и через мгновение лошадь, став на дыбы, остановилась перед герцогом. Увидев Николь Шелтон, сидевшую в седле, герцог изумился.

Он никогда еще не видел леди, да и никакой женщины вообще, сидящей в седле верхом, и это произвело не него довольно сильное впечатление. Словно завороженный, он смотрел на ее длинные ноги, обтянутые мужскими бриджами. Потом залюбовался ее яркой, дикой красотой, сверкающими серебряными глазами, развевающимися на ветру волосами. Она была великолепна. Он застыл на месте, шокированный ее отрицанием всех условностей и в то же время охваченный варварским вожделением.

Николь спрыгнула на землю и пошла к нему, ее длинные ноги натягивали ткань бриджей, и их очертания проступали так ясно, что воображению уже нечего было делать. Он не мог оторвать взгляд от ее ног, и ему пришло в голову, что если женщина может вот так ездить верхом, она может, конечно, не хуже скакать и на нем. Увлекшись, он лишь в самый последний момент увидел, что она подняла хлыст.

— Жалкий ублюдок, — прошипела она, с яростью хлестнув его по лицу.