Скандальная мумия

– Смотри, на первой странице. Эта жирная жаба стоит в позе охотника и держит моего Шики, как тушку карликового носорога. – Она держала газету на вытянутой руке и даже с такого расстояния щурилась, чтобы прочесть текст. – Цитируют, как Траут сказал: «Ситуация была взаимовыгодной. Мы сделали музею капитана Крюка щедрое пожертвование на расширение коллекции крючков, а зато теперь духовно просвещенные люди всего мира смогут увидеть останки Князя Света, преподобного Шикльтона Дуна, первого Вознесенного, в подходящей обстановке: в Музее Библии Живой».

Годится, да? – Рита Рей снова потрясла газетой. – Годится для Траута по – можешь поверить? – по десять баксов за голову! Он наживется, выставляя тело этой сушеной креветки, а я, верная жена этой креветки, осталась в этом пустом доме, который вот-вот будет продан банком! Это несправедливо!

Она запустила газетой в Орландо, но газета, раскрыв крылья как бабочка, приземлилась в двух футах от ее ног, никому не причинив вреда.

– А если я буду напирать, – продолжала она, – Траут просечет вариант со страховкой. Что нам нужно – так это спереть Шики из-под его свинячьего носа и положить на стол страховому агенту.

Орландо взял газету и стал рассматривать одну из фотографий.

– В этом museo, – сказал он с тонкой улыбкой, – много дверей и много людей, не то что в Пиджин-Фордже. Твой муж там будет на обозрении публики. Взять его будет легко.

Дедуля Мак-Дауд перегнулся через стол и убрал газету от лица Джимми.

– Забудь ты на минуту про свою мумию.

– Забыть? Как я могу забыть?

– Ты знаешь, сколько народу сейчас толчется возле входа в Пещеру Мумии – это теперь ее так называют?

Джимми покачал головой.

– При такой шумихе – толпы. Охрана национального парка никого внутрь не пускает, конечно, и потому они болтаются вокруг и фотографируют.

– И что?

– И то, что я малость поговорил с Гомером Дилени. Мумию нашли на земле его фермы.

На лице Джимми мелькнуло кислое выражение:

– Не нашли, а похитили с места его священного упокоения.

– Я хочу сказать, что мумия была на земле Дилени, а теперь ее там нет. И взялась она оттуда, где мы с моим другом детства нарисовали похабные картинки – которые этот ученый назвал «ритуалами плодородия» и «пляскосеновой мегафауной». С нашей земли открывается единственный другой путь в эту пещеру – так? И есть еще эти кристаллы и сосульки, которые ты нашел…

– Сталагмиты, сталактиты, кальциты, натечный камень…

– Они самые. Настоящий природный магический парк. Замешай все это с тем, что в газетах, по радио и в телевизоре, и подумай, что мы ближе к Гатлинбургу и Пиджин-Форджу, чем любая коммерческая пещера, и… ты понял?

– Деда, меня не интересует…

– Мы откроем эту нашу промоину, построим ступени, проведем свет и привлечем чертову уйму туристов. Третья часть пойдет Гомеру и по трети нам с тобой. Может, мистер Траут в нас вложит…

– Траут купил мумию.

– Вот почему, я думаю, он захочет инвестировать.

– Траут – жадный и недалекий сукин…

– Не обязательно он. Можем большую часть работы сделать сами.

– Не сейчас. – Джимми передал деду утреннюю газету и постучал по первой странице. – Я вот о чем думаю: мой предок – в Музее Библии Живой… а я там ночной охранник. Вроде как лису поставили курятник сторожить, да?

– Ох, Джимми.

Шики смотрел важные новости по национальному телевидению. Мумия обрела новый дом. Траут, подумал он, отлично знает, как использовать эту историю. Фотографии для всех подойдут. «Смотрите – первое Вознесение! – говорил Траут, показывая на тело Фенстера. – И началось оно здесь, в Гатлинбурге. Хотя оборудование стенда еще не закончено, мы пускаем посетителей, чтобы удовлетворить спрос публики. Некоторые говорят, – Траут подмигнул, не уточняя, кто такие «некоторые», – что увидевшие бренные останки Князя Света будут первыми избранными Господом, когда Великое Вознесение начнется всерьез».

В объяснимо мрачном настроении – все-таки неприятно увидеть мертвого брата с голой задницей в телевизоре, свернувшегося в плюшевой будке как уродец в балагане – Шики решил пройтись. Он оставил Гудини в номере, насыпал ему сухого корма и повесил на дверь табличку «Не беспокоить».

Пройдя полквартала, он хлопнул себя по лбу, сообразив, что наполовину забыл свой амишевский наряд. Ботинки на нем были, грубые габардиновые штаны – тоже, но бороду, солнечные очки в металлической оправе, парик и соломенную шляпу он забыл начисто. Оглядевшись по сторонам, он убедился, что никто его не видит, и поспешил обратно в номер, обещая себе быть более осторожным. Потом, снова амиш с головы до пят, он вышел и прошел два квартала до ресторана. Горячий завтрак его взбодрит, а парочку ломтей бекона он принесет в номер. Гудини бекон любит.

Мори, прочитав заголовок, выронил изо рта недонадкушенный бейгель. Тот покатился по пластику стола на пол, оставляя на линолеуме творожные полумесяцы. Он еще катился, когда Мори был уже в телефонной кабине.

– Соедините меня с ним, – сказал Мори в трубку не очень довольным голосом. – Скажите, Молот звонит.

– Да? – ответил через минуту неуверенный голос Траута.