Скандальная связь

— Вы знаете, что Карен сегодня выписывают из больницы. Я отвезу ее в «Морской прилив», где она сможет восстановить силы после операции. Она просила оставить ее одну на некоторое время, после того как мы приедем туда. Мама никого не хочет видеть, даже вас.

— Как? — одновременно раздались потрясенные голоса Тэга, Лайама, Кеннона и Бриджит.

— Пап, а ты уверен, что она именно это имела в виду? — спросил Кеннон, покачивая головой. Просьба матери казалась ему невероятной и совершенно непохожей на Карен.

Майкл печально кивнул.

— Да. Вы должны понять нынешнее состояние мамы. Сколько физических и моральных страданий она перенесла. Сейчас ей нужно побыть одной.

— Что ей действительно нужно, так это побыть в кругу семьи. — На Майкла смотрели полные сострадания огромные черные глаза Бриджит. — Мы должны сделать для нее все возможное. Мы можем поговорить с ее социальным работником?

Ведь совершенно понятно, что у мамы глубочайшая депрессия.

— Я полностью согласен с Бриджит, — кивнул Лайам. — Необходимо что-то предпринять для поднятия ее духа.

— Я тоже поддерживаю Бриджит, — вступил в разговор Тэг. — Я поговорю с Рене Уильямс и выясню, что можно сделать. — Упоминание имени Рене пронзило его сердце болью. В памяти всплыл тот день, неделю назад, когда он, раздраженный, покинул ее офис. Тэг знал, что Рене пару раз навещала Карен в больнице, но делала это в его отсутствие, чтобы случайно с ним не столкнуться.

— Когда ты сможешь встретиться с мисс Уильямс? — спросил Кеннон, задумчиво глядя на Тэга.

— Я зайду к ней в офис сегодня.

Это был один из тех дней, когда Рене пришлось задержаться в офисе после работы для решения неотложных вопросов.

Она взглянула на часы и выключила компьютер. Было около семи. Обычно она уходила гораздо раньше. Вики тоже задержалась, чтобы помочь Рене доделать отчет.

— Ну, я пошла, — улыбнулась светловолосая Вики, заглянув в комнату Рене.

— Спасибо тебе за помощь, — с улыбкой ответила Рене. — Здорово, что мы успели все подготовить для завтрашней встречи.

— Я тоже рада. Увидимся утром. Не засиживайся.

— Не волнуйся, я скоро.

Через несколько минут Рене, сложив все необходимые документы в портфель, услышала стук в дверь. Решив, что пришла уборщица, она сказала, не поднимая головы:

— Заходите, я уже заканчиваю и…

Рене подняла голову, и слова замерли у нее на губах, когда она увидела в дверном проеме Тэга.

Ее тут же бросило в жар, и кровь забурлила в венах. Он молчал. Она тоже. Молчание как будто связало их невидимой нитью.

Рене глубоко вздохнула. Она не видела Тэга с того самого дня, когда они поссорились, и не могла объяснить его внезапное появление. Они высказали друг другу все, что думали, они смотрели на вещи по-разному, так зачем он здесь?

Она защелкнула портфель и инстинктивно распрямила плечи. Лицо Тэга являло собой непроницаемую маску.

— Тэг, что ты здесь делаешь?

Он вошел в комнату и закрыл дверь.

— Твоя секретарша сказала, что ты еще на месте. Мне надо с тобой поговорить.

Рене покачала головой:

— Думаю, нам больше не о чем разговаривать.

— Я не собираюсь говорить о нас, Рене. Я хочу поговорить с тобой о моей матери. — Заметив ее удивление, он добавил: — Это правда.

Только сейчас Рене увидела, что Тэг изменился. Его ссутулившиеся плечи, потухший взгляд и неестественная бледность навели ее на мысли о самом плохом. Она подбежала к нему:

— Что случилось, Тэг? Что-то с Карен?

— Нет, — со слабой улыбкой произнес мужчина. — С мамой ничего не случилось.

— Тогда в чем дело?

По-прежнему не веря во все происходящее, он с трудом выталкивал из себя слова:

— Она сказала отцу, что не хочет видеть никого из нас, пока будет восстанавливаться после операции в доме моего деда.

Рене понимающе кивнула. Во время последней встречи с его матерью она поняла, что Карен погружается в депрессию. Это было в тот день, когда врач инструктировал Карен по уходу за швами на груди после выхода из больницы. Несчастная женщина рассеянно кивала и вряд ли была в состоянии что-либо запомнить. Как потом узнала Рене, Майкл Элиот нанял для жены частную сиделку.

— Вы не должны принимать близко к сердцу просьбу вашей матери, Тэг.

Тэг нахмурился:

— Мы не должны принимать близко к сердцу ее просьбу? Она наша мать и…

— Ей сейчас очень тяжело. Удаление обеих грудей — трагедия для любой женщины. Некоторое время, пока ее грудь была забинтована после операции, она вообще не хотела жить. Сейчас Карен уживается с жестокой реальностью, как умеет. Я была около нее в день, когда она увидела свою искалеченную грудь. Гнев и злоба обуяли ее. Но доктор Чейни и я — мы были готовы к этому. Мы также были готовы к тому, что за этим последует — через несколько дней она буквально тряслась от страха, что врач не полностью удалил раковую опухоль и она проявится на других частях тела.

Рене глубоко вздохнула. Она знала, что должна убедить Тэга смириться с решением матери. И не только смириться, но и понять ее.