Скандальная жизнь настоящей леди (ЛП)

— Полагаю, что смогла бы обойтись без этого. — Ее сбережений могло бы хватить на то время, пока Симона нашла бы респектабельную должность, если бы она не потратила свои последние деньги на книги и обеспечение для Огги.

Майор Харрисон казался удовлетворенным ее ответом, потому что откинулся на спинку и принял стакан вина из буфета миссис Бертон, который Симона налила ему. Сделав глоток, он спросил:

— А что, если я предложу профинансировать обучение вашего брата в школе?

Девушка почти подавилась вином, которое пила.

— Почему вы поступили бы так?

— Потому что я могу позволить себе это, и потому что люди были добры ко мне, когда я был маленьким. И еще потому, что я не хочу видеть, как любую женщину заставляют вести подобный образ жизни против ее воли. Лидди выбрала свою профессию, когда ее к этому не принуждали.

— Но тогда я буду у вас в долгу. Я все равно буду ощущать, что должна отплатить вам какими-то услугами, если не деньгами. Я не могу принять такой откровенный подарок, даже ради моего брата. Я скорее стану работать, чем бы мне не пришлось заниматься, но не буду обязанной благотворительности.

— Что, если я не захочу иметь мученицу в своей постели?

— Я буду притворяться, что нахожусь там потому, что мне это нравится, а не просто из благодарности.

Он поморщился от таких слов.

— Это будет еще хуже.

— Нет, потому что я смогу насладиться загородным приемом, шансом увидеть знаменитый особняк, куда в противном случае меня никогда бы не пригласили, поездкой в деревню, и, может быть, возможностью снова покататься верхом.

— Давайте начнем заново. Расскажите мне о вашей семье.

— Зачем? Клянусь, что никто не собирается вызывать вас на дуэль из-за моей чести.

Майор хихикнул.

— Расскажите мне, и говорите правду. От вашего ответа зависит больше, чем я могу сейчас вам сказать. И я отправлю сыщиков проверить ваши объяснения, прежде чем поверю им.

Симона решила, что старичок больше, чем просто эксцентричен; у него не все дома. Она не могла себе представить, почему еще он так одержим правдой о незнакомке, если только не впал в старческое слабоумие. Господи, он же нанимает любовницу на неделю, а не адвоката! Тем не менее, он ждал, уставившись на нее, как полагала Симона, сквозь свои темно-зеленые очки. Поэтому она повторила историю о своем происхождении, на этот раз не пропустив сведений о цыганском и французском наследии, которое сделало ее мать нежеланной персоной в Англии.

— Поначалу моя мать притворялась, что предсказывает будущее, чтобы добавить доход к тому, который мой отец зарабатывал в качестве преподавателя латыни. Они никогда не были обеспеченными, и местное общество никогда хорошо не принимало их, но мои родители были счастливы вместе, и наш дом был полон любви.

— Она на самом деле могла? Я имею в виду, предсказывать будущее.

Теперь Симона была уверена, что на его колокольне порхают летучие мыши[2] — или они гнездятся в его парике. Она не ответила на такую ерунду, но продолжила рассказывать то, что она знала о неизвестных ей родственниках Райлендах, о своей несчастной истории трудоустройства.

Майор слушал внимательно, не вынося никаких суждений, помимо того, что спросил у нее имя барона, который теперь носил ее отметку от каминной кочерги.

— Вы же знаете, что он не дал мне никаких рекомендаций. Ни для какого рода работы.

— Он больше не нападет ни на одну молодую женщину, которая будет работать на него, — вот и все, что произнес майор в ответ, отчего по спине Симоны пробежала дрожь. Затем он, задумавшись, отпил еще вина.

— У меня есть связи, — наконец проговорил он, когда Симона уже боялась, что старичок заснул. — Я могу найти вам другую должность, где вы будете честно работать. И я могу одолжить вам средства для брата до тех пор, пока он не сможет зарабатывать сам и выплатить мне долг.

— Но вы не знаете меня. У вас нет никакой причины, чтобы прилагать такие усилия. — Она не добавила, что подобные усилия никто, даже дальние родственники в далеком Камберленде, не сочли целесообразным предпринять.

— Как я уже говорил, мне помогали люди, которые не были обязаны делать это. Я не был рожден для привилегированной жизни, но мне было дано гораздо больше, чем я имел право ожидать.

— Ваши родители были беднее, чем мои, их нигде не принимали?

— Они никогда не были обвенчаны.

— О. — Симона знала, что большинство незаконнорожденных детей росло изгоями или их просто бросали. Они подвергались гораздо худшему остракизму, чем те, в чьих жилах текла цыганская кровь. — Мне жаль.

— Не стоит. Меня взяла на воспитание замечательная семья, Харрисоны, и сделала все для того, чтобы я чувствовал себя их собственным сыном. Мой настоящий отец сгладил мой жизненный путь образованием и связями, хотя его доброта стоила ему доверия собственной семьи. Я пытаюсь выказывать ту же доброту другим, жить так, как мой отец — настоящий джентльмен, отдавая ему дань уважения. Мои понятия о чести не позволяют вовлекать женщину в жизнь полусвета.