Скандальный брак

Готовлю для него быстрый, но вкусный завтрак. Нарезаю овощи и бекон, взбиваю яйца с молоком. Туда же зелень.

Конечно, лучше было бы после такой насыщенной ночи порадовать человека чемто более существенным, но в магазин я спускать не рискну. Вдруг он подумает, что сбежала? Нет уж.

У самой текут слюнки от запаха, который заполняет кухню и наверняка не только её. Сервирую стол, нахожу кофейные зерна и готовлю Роме двойной эспрессо.

Внимательно оглядываю результат своей работы, и, чувствуя абсолютное удовлетворение, собираюсь развернуться, чтобы идти его будить. Только не успеваю.

Я вздрагиваю, чувствую, как сильные мужские руки ложатся на талию. На мгновение напрягаюсь, а потом расслабляюсь, шагая назад. Вжимаюсь в мужскую грудь и откидываюсь, чтобы растаять от поцелуя в шею.

Господь, разве может утро быть более идеальным?

Рома тоже босой. В легких домашних штанах, но с голым торсом. Ещё не брился. Щетина приятно покалывает кожу на моей шее.

— Зачем так рано вскочила? — Рома ласково вычитывает, поглаживая мои плечи, руки и живот. Щекочет кожу дыханием и легкими касаниями.

— Хотела сделать тебе приятно, — юлить мне не хочется. Я признаюсь, а потом чувствую, как в животе взрывается маленький салют.

— Поверь, останься ты в постели мне тоже было бы очень приятно.

Рома не совсем шутит, но я всё равно смеюсь. Разворачиваюсь, обнимаю за шею и тянусь за поцелуем в губы. Его близость разжигает во мне желание. Моя в нем тоже. Он притягивает меня ближе и я убеждаюсь в этом на всё сто.

— Идем назад, — Рома мурлычет, съезжая с моих губ на подбородок, потом шею, легонько прикусывает кожу. Гладит поясницу, движется ниже. Я дрожу сильнее и очень хочу согласиться, но нахожу в себе силы давлю на плечи. Ловлю его недовольный взгляд, складываю бровки домиком, чтобы не злился:

— После завтрака. Холодное будет невкусно. Пожалуйста…

Багиров со вздохом сдается. Садится за стол, смотрит в тарелку. Я тем временем лечу за вилкой для него. Забыла, дурёха.

— Выглядит и пахнет очень аппетитно.

Получив его похвалу, я расцветаю. А потом с замиранием сердца слежу, как Рома пробует. Реакция получается ошеломительной.

Он, видимо, думал, что готовить я не умею и придется лгать, но нет. Повар я очень неплохой. А у него взлетают от приятного удивления брови.

Рома начинает уплетать с неподдельным мужским аппетитом, а я таю от кайфа. Сажусь рядом и тоже пробую.

Мы болтаем, Рома время от времени шутит, я заливаюсь краской. Он не выглядит утомленным моей компанией и явно не собирается выгонять меня после завтрака. Но спросить о наших планах на день я както не решаюсь.

Пусть инициатива исходит от него, а я на все соглашусь.

Когда в спальне звонит Ромин телефон, первой его слышу я. Чтобы он не отвлекался, встаю за ним.

Увидев на экране «Отец», чувствую новый приступ жгучего стыда. Ужасно, что я врала не только Роме, но и его родне. Воспользовалась их доверием.

— Почему погрустнела? — Рома берет из моих рук телефон, но прежде чем принять вызов, поднимает взгляд на меня.

Смотрит внимательно и немного напряженно. Мне кажется это трогательным, он за меня волнуется. Но сейчас поводов для его волнения нет.

— Просто не представляю, как скажу твоему отцу, что занимаюсь не свадьбами, а похоронами. — Мне так стыдно за ложь… — Я признаюсь, честно, — ненадолго жмурясь и мотая головой.

Рома же хмыкает. Дожидается, когда я посмотрю на него, манит пальцем.

Я послушно тянусь к нему, Багиров придерживает указательным пальцем мой подбородок, приближается и произносит практически в губы, обдавая запахам крепкого кофе.

— Не сомневайся, отец будет в восторге. Почти в таком же, как я после того, как поговорю и мы с тобой вернемся в спальню. Похороны его любимая тема для разговоров.

Я теряю дар речи, не совсем понимая шутит он сейчас или серьезно, а Рома, как ни в чем не бывало, чмокает меня в кончик носа, откидывается на спинку стула и принимает звонок.

Я понимаю, что неплохо было бы соблюсти приличие и дать Роме поговорить по телефону наедине. Дергаюсь, собираясь встать, но он ловит меня за руку.

Наши взгляды встречаются. Рома смотрит в мои глаза, гладит ладонь и спокойным тоном говорит уже не мне, а в трубку:

— Алло, папа. Что-то срочное? — я улыбаюсь и стараюсь хотя бы не прислушиваться к доносящемуся из динамика голосу. А вот от Роминого тембра привычно таю.

Он говорит не очень много. В основном: «да»/«нет»/«наверное». Один раз сказал: «планирую». Один, посмотрев на меня, улыбнулся как-то по-особенному и подтвердил: «непременно».

Чувствую, что когда он сбросит, я всё же не сдержусь и задам глупейший вопрос: «вы говорили обо мне?», но в какой-то момент всё меняется.

Рома немного хмурится и перестает поглаживать руку.

— Конечно, помню… — Поворачивает голову к окну, смотрит в него. — Как ты относишься к тому, чтобы перенести?

Что именно Рома хочет перенести, я понятия не имею, но отчего-то волнуюсь. Старший Багиров отвечает довольно долго. Рома слушает, хоть и видно, что терпение его подводит.

Но я обожаю его еще и за то, что он умеет держать себя в руках. Видела всего несколько проявлений несдержанности.