Скандальный брак (ЛП)

От эмоций стало трудно глотать и даже дышать. Ничто не было так далеко от истины, но он должен был сказать именно это - как раз то, что… дало бы Йену хоть какую-то надежду. Заставило бы его цепляться за жизнь.

- Ты так думаешь?

- Конечно. Она любит тебя.

Йен отчаянно замотал головой из стороны в сторону.

- Я бросил ее. Я точно такой же, как Каллен или Фредерик. Я не заслуживаю ее. Я должен был жениться на ней… должен был дать ребенку свое имя.

- Ты не мог…

Йен с удивительной силой схватил руку Спенсера и притянул к груди.

Прищурившись от дыма и гари, Спенсер пристально вгляделся в лицо кузена.

- Найди ее, - хрипло выдохнул Йен. - И моего ребенка. Присмотри за ними, Спенсер. Защити их.

Спенсер кивнул.

Йен продолжил, его голос окреп.

- Дай мне слово, Спенсер.

- Оно твое. - Взглянув вниз, под их сплетенными руками, он увидел неуклонно растекающееся по груди кузена пятно крови, которой было уже так много, что оно казалось почти черным.

Пора было посмотреть правде в лицо. Казалось неправильным притворяться дальше. Йену осталось недолго жить на этом свете.

Спенсер стиснул их сплетенные руки.

- Я буду относиться к твоему ребенку как к своему. Клянусь тебе.

Йен откинулся назад на землю, обретя умиротворение в словах Спенсера. Не было никакого смысла напоминать ему, что все его письма Линни до единого остались без ответа. И что она вне всякого сомнения давно отказалась от Йена.

- Хорошо. Очень хорошо, - взгляд Йена все дальше устремлялся в пространство, словно он видел что-то через висевшую в воздухе мутную пелену дыма, гари и копоти.

- Скажи Линни, что я любил ее. Что умер с ее именем на устах.

Спенсер почувствовал прикосновение к руке чего-то мягкого. Кинув взгляд вниз, он увидел, что Йен вложил лоскут ткани в его сжатую в кулак кисть. Это был носовой платок с вышитыми на нем инициалами Э.К., который кузен всегда носил с собой.

Скомкав платок в руке, он мгновение изучал его, затем перевел взгляд на лицо Йена, чтобы посмотреть в глаза такого же оттенка зеленого, как его собственные, только уже остекленевшие, потому что жизнь покинула их.

- Йен! - прошептал Спенсер, повторяя имя кузена снова и снова, когда боль с новой силой накатывала на него. Затем он закричал, все громче и громче, пока звук его голоса не затерялся в грохочущем и ревущем шуме сражения.

Глава 2

Йоркшир, Англия, 1855 г.

Резко поднявшийся ветер всколыхнул ледяной воздух.

Эвелина села и выпрямила спину и убрала рукой в грязной перчатке упавшую на лицо золотисто-коричневую прядь. Повернув голову, она ждала. Слушала. Не могла понять, что случилось, но что-то точно изменилось. Она знала это, чувствовала в холодных порывах ветра, хлеставших ее по лицу. Почти как в ту ночь на Барбадосе, когда она пробудилась в темноте… уже не одна. Та ночь изменила для нее все. Привела к этому положению.

Задрожав, девушка отбросила воспоминания и вернулась к работе, решительно настроенная выкопать пастернаки [2]и турнепсы [3], прежде чем они погибнут от снега, который уже начал падать.

Все в Литл-Биллингс согласятся, что это самая холодная зима на их памяти, но Эви поклялась не потерять своих овощей, из последних сил боровшихся с холодом. Она уже выкопала капусту - та была маленькая и жалкая, как и другие овощи, которые она одно за другим вытягивала из земли.

Но, даже работая в огороде, она не могла полностью забыть о беспокойстве, зародившемся в ней. Сев на пятки, девушка опустила руки на запачканный передник и медленно огляделась, раздраженно повернув голову сначала вправо, потом влево.

Двоюродная бабушка Гертруда на коленях стояла в другом конце огорода, яростно размахивая тонкими, как жерди, руками, пытаясь отогнать наглых черных птиц, шнырявших по цветной капусте. В воздухе повисло отчаяние. Как и Эви, Гертруда решительно была настроена собрать этот скудный урожай прежде, чем зима приведет к их смерти… и прежде, чем крылатые твари сожрут их единственную надежду на выживание.

- Чтоб вы сдохли, черти!

Эви сдержала улыбку. По виду не скажешь, но бабушка Герти могла съесть больше королевской армии. После смерти Линни - и, следовательно, прекращения их содержания - питаться они стали весьма скромно. Отец не мог ничем помочь. Щедрость зятя закончилась со смертью Линни. Эви не могла обвинять мужа своей единокровной сестры. Почему он должен помогать немногочисленным родственникам своей мертвой жены?

Неподалеку на одеяле Маргарит играла в кубики с Николасом. Эви наблюдала, как ее сын строил высокую башню, сосредоточенно прикусив губу, в сладком неведении о жестокости мира. Он остановился, чтобы насладится тихой похвалой Маргарит.

Вздохнув, Эви стала вытягивать пастернаки, вновь чувствуя решимость накормить свою семью - своего ребенка. «Ребенка Линни», прошептал голосок в ее голове.

Наклонив голову, она замерла, когда на нее упала тень.

- Здесь джентльмен. Он ждет вас в гостиной.

У нее засосало под ложечкой. Слова только подтвердили ее предчувствие, убедили, что кое-что скрывалось в том холодном прикосновении бриза.