Скандальный портрет

Конечно, она была права. Я остался в Лондоне и… терпел. Мой бог, какое облегчение я испытал, когда она умерла. Это звучит бессердечно, верно? Но ты даже понятия не имеешь, что значит — изо дня в день жить под прессом такого презрения.

Хотя Эми, пожалуй, знала. Она испытывала нечто подобное со стороны своих родных, пока тетя не вмешалась и не спасла ее. Правда, ей не пришлось терпеть это долгие годы. Только несколько месяцев.

— Я, не теряя времени, открыто завел роман с одной широко известной вдовушкой, — с некоторым вызовом продолжил Нейтан. — О ее ненасытности ходило множество слухов, и она не постеснялась немедленно раструбить всем, кто проявлял к этому хоть малейший интерес, что я отнюдь не разочаровал ее в постели. А после нее я словно сорвался с цепи. Я брал все, что попадалось под руку, снова и снова доказывая, что Лукаста лгала. Мои мужские достоинства больше ни у кого не вызывали сомнений.

— О! — еле слышно прошептала Эми.

Она прекрасно понимала, почему Нейтан снова и снова доказывал свою мужественность самым вопиющим способом. В своем любовном таланте он находил повод для гордости. Вот и в тот первый день Нейтан не выпустил ее из своей постели, пока не продемонстрировал свою способность довести ее до вершины наслаждения.

— Ты прав, истории о твоих любовных достижениях заполняли все газеты.

Его лицо помрачнело.

— Да. Я сделал все, чтобы они стали достоянием публики, несмотря на все попытки отца замять дело. Это был способ вырваться.

— Вырваться? — Эми постаралась вложить в это слово весь скепсис, на который была способна. Ей не хотелось верить, что всего за несколько минут Нейтан практически свел на нет все, в чем она была убеждена десять лет. И она не могла позволить ему убедить себя в том, что есть хоть какое-то оправдание тому отвратительному скандалу, в котором он оказался замешан в последний сезон своего пребывания в Лондоне. Подняв голову, Эми взглянула на него снизу вверх. — Как я слышала, тебя просто вышвырнули вон.

— Именно так! Если бы я этого не сделал, отец нашел бы мне другую девицу из влиятельной семьи, и все началось бы сначала.

Проклятье! Эми так и знала, что он придумает какое-нибудь оправдание даже тому, что поставило крест на его политической карьере.

— Значит, все эти романы, которые ты завел с…

— Я завел два романа с самыми знатными женщинами, которых мне удалось соблазнить, — согласился он с жестокой улыбкой. — И сделал это одновременно, так чтобы, если бы их мужья и решили не придавать этому значения, оскорбленные жены не смогли бы это-то простить. Если и существует что-то, чего не терпят женщины подобного типа, так это неверность любовника.

— Неужели? — Эми думала, что Нейтан, по крайней мере, скажет ей, что слухи о последнем скандале были сильно преувеличены. Вместо этого он лишь подтвердил их. Эмитист содрогнулась.

От мысли, что он мог хладнокровно соблазнить одновременно двух замужних женщин, ей стало не по себе.

Лицо Нейтана сделалось замкнутым.

— У тебя не возникло ни одного вопроса, верно? Ты прочитала об этом в газетах, а значит, уверена, что все это правда.

Эми взглянула на него, и у Нейтана вырвался горький смех.

— Но ты только что сказал, что…

— И ты уже готова предать анафеме мое поведение, не зная ничего о том, что за ним стояло. Или, наоборот, решила, что это козни каких-то писак, чьей единственной целью было очернить мое доброе имя.

Эми отошла от кресла, служившего ей укрытием, и опустилась на ближайший диван, до которого смогла дойти, не проходя мимо Нейтана.

— Я могу извинить то, что ты не видишь истинных мотивов, определявших мое поведение, — продолжал он. — Потому что ты ничего не знаешь о моих мучениях, об ощущении полного провала, с которым я жил. Но хватит ли у тебя честности, чтобы подумать о том, почему я не смог поверить тебе? Вспомни, что я знал о тебе, когда мы встретились. Только то, что ты из очень строгой семьи. Но ты не сказала ни одного слова протеста, когда я впервые тебя поцеловал. Ты хотела, чтобы я целовал тебя. Казалось, тебя даже не беспокоило, если нас застанут.

— Но это потому…

— Потому, что ты любила меня. Теперь я это знаю. Да и тогда должен был бы знать. Но то, что сказал мне Филдинг, придало тогда твоему поведению совсем иной смысл. Оно было слишком доверчивым, чтобы я мог не задуматься. Так что прежде чем обвинять меня в неспособности каким-то образом узнать, что ты была совершенно неповинна в том, в чем тебя обвиняли, позволь спросить тебя: когда ситуация повернулась с точностью до наоборот, ты верила в меня?

Нет. Эми не верила. Она была зла на него за то, что он ее бросил, и с готовностью верила самому плохому. И эта годами копившаяся ненависть придавала ей сил, чтобы жить дальше. Эми пристально следила за газетными публикациями и без малейших доказательств верила самому худшему. Тогда как она могла проклинать его за то, что Нейтан поверил тому, что из лучших побуждений рассказал ему самый преданный, искренний и добрый друг?