Скандальный роман (СИ)

— Сах тебя побери, Кэлон. Если ты хоть раз попробуешь провернуть подобное с моей женой, я замурую тебя в подвалах замка, — со смехом говорит Нуриэль, хлопнув меня по плечу. Тенея с легким раздражением смотрит на меня и быстро отводит глаза. Она немного меня недолюбливает, догадываясь о том, чем занимается ее муж во время ритуала приношения священной жертвы в зале с Зеркалами Креона.

— Никакие стены не помешают мне проделать это снова, — ухмыляюсь в ответ. — Но успокойся. Жена Правителя священна. Я бы никогда не посмел, — произношу я, успев заметить легкое разочарование на лице Тенеи, и с трудом сдерживаю самодовольную улыбку.

— Очень на это надеюсь, — кивает Нуриэль. И словно что-то внезапно вспомнив, внимательно смотрит на меня. — Мне показалось, я видел на балконе твоего харима новую одалу необычной внешности.

— Может быть, — небрежно пожимаю плечами в ответ. — У меня много девушек. Возможно, просто ты не видел ее раньше.

— Она выкрикнула мое имя так, словно знает меня, — не сводя с меня пристального взгляда, произносит Нур. Я чувствую разрастающийся внутри гнев, внешне оставаясь совершенно невозмутимым.

— Одала просто приветствовала своего Правителя. Разумеется, все одалы знают тебя, Нур.

— И правда, — рассеянно кивнул Нуриэль. — Не понимаю, почему я обратил на нее внимание. Просто в ней есть что-то необычное. Как-нибудь я загляну в твой харим.

— Нуриэль, — хлопнула по плечу своего мужа Тенея. — Вообще-то, я здесь и все слышу.

— Это шутка, родная, — смеется Нур и обнимая жену за плечи, привлекает ее к себе. Но в каждой шутке есть доля правды. Правитель является искусным лжецом. Как и я.

— Завтра на площади состоится казнь заговорщиков из третьего Пересечения, Кэл, — обращается ко мне Нуриэль. — Я хочу, чтобы ты лично провел экзекуцию. Задумавшие смуту против моего режима должны лицезреть, с какой неравной силой имеют дело.

— С удовольствием исполню твою волю, Правитель.

— Я так и думал, — удовлетворённо кивает Нур. — А сегодня хорошенько отдохни, Кэл. Наберись сил и энергии для завтрашнего представления.

— Именно этим я и собираюсь заняться, — мрачно сообщаю я, вставая из-за стола. — Доброй ночи, Правитель, — учтиво прощаюсь я, стремительным шагом покидая трапезный зал.

Я направляюсь в южное крыло дворца, в покои, где обычно принимаю одал из своего харима, когда у меня возникает желание получить сексуальное удовлетворение. И заодно насытить не только телесный, но и энергетический голод. Мне приходится взять всю свою волю в кулак, чтобы не послать за своей новой одалой, но я не делаю этого лишь по одной причине. Потому что знаю наверняка — она придет сама.

{Мандиса.} Ее имя эхом проносится в моей голове, и нет никакой силы, способной изгнать оттуда самую непокорную и недоступную девушку из всех, что я познал на своем веку. Я не понимаю, как ей удалось вернуться, но я сделаю все, чтобы она пожалела о том, что оказалась здесь раньше, чем я планировал. Исе больше не уйти от неизбежного, от единственной судьбы, которая предначертана ей единственным Богом, которому она будет поклоняться. {Мной.}

И пока я петляю по бесконечным коридорам, минуя пролеты лестниц, проходя сквозь просторные залы, моя память играет со мной злую шутку, возвращая во времена, которые я бы хотел забыть. Отматывая колесо времени на сотни лет назад к тому моменту, когда шестилетней девочкой Мандиса впервые вошла во дворец, держа за руку молодую жену Эридана, отца Нуриэля. Актавия стала второй женой единственного Правителя, выжившего после Чёрной жатвы. Его первая супруга погибла, и он выбрал себе новую спутницу, в жилах которой текла благородная кровь сыновей Ори. Мандиса являлась осиротевшей племянницей Актавии, и та взяла ее с собой в дом мужа, потому что других опекунов у девочки не было.

К тому времени я уже служил во дворце. И занимался личной охраной и защитой наследника Эридана. Правитель, почитавший светлого Ори, никогда бы не принял в свой дом темного жреца, если бы его сын не заболел неизвестной заразой, которая стремительно подкосила силы молодого наследника. Нуриэль умирал, и никто не мог поставить его на ноги, ни один Маг и светлый жрец Элиоса не нашел лекарства от непонятной болезни. И основной причиной ухудшающегося с каждым днем состояния Нуриэля называли проклятие Богов, наказывающих Правителей и их потомков за нарушение запрета, которое в последствии обрушило Минтаку. Именно тогда зародились ростки сомнения и бессильной злости в душе Правителя. Встав перед угрозой потерять своего любимого и единственного сына, Эридан отвернулся от своего Бога, не пожелавшего прийти на помощь.

{И когда храмы Ори стали пустовать, а Правитель впал в уныние, появился я.}

Черное дыхание Креона пришло на священные земли Элиоса, преобразив его до неузнаваемости.