Скандальный Роман (СИ)

Автору всегда полезно бывать на мероприятиях, где собираются самые разные люди. Улыбчивые или печальные, с загадочным грустным взглядом или озорным блеском в глазах. Мне нравится наблюдать за людьми и да… подслушивать. Подслушивать их разговоры, как бы это ужасно ни звучало. Так проще потом воссоздавать образы на бумаге — не полностью, конечно, нет. Одно сказанное слово из уст человека может вдохновить меня на целую главу и даже на всю историю. Я нуждалась именно в этом. В обществе людей и в том, что Алекс, несмотря на то, что считает подобные мероприятия пустой тратой времени, идет со мной — просто ради того, чтобы поддержать меня и порадовать. Наверное, это и называется «работать над отношениями», выстраивать по кирпичику, как дом своей мечты вместе. Точнее, пусть Алекс стоит прочный фундамент и все остальное, а я воссоздам для него прекрасный сад вокруг дома, некий «тыл», где он будет отдыхать и вдохновляться, набираясь сил перед достижениями своих целей. Конечно, это лишь образ идеальных отношений между мужчиной и женщиной, который постоянно крутится в моей голове, но все же… Это так важно. Влюбленность не перерастает в любовь, а любовь не длится вечно, если не слушать, не понимать друг друга и не работать над отношениями. Кажется, так говорила мама моему отцу. Будучи маленькой, я подслушала немало их ночных разговоров на кухне и успела многому у нее научиться. Искать компромиссы, точки соприкосновения, подкидывать дров в огонь страсти и исполнять маленькие желания друг друга. И никогда, никогда не ложиться спать обиженными друг на друга…

Мы не разговариваем, когда рисуем, но сидим плечом к плечу. У него даже не сильно скучающий вид, он стойко выносит творческое испытание, пока я с наслаждением вожу кистью по бумаге и рисую… сад, постоянно слушая наставления ведущего. Замечаю, как на Джордана поглядывают молодые девушки, находящиеся в зале, и, несмотря на то, что Алекс смотрит только на белый лист перед собой и меня, я все рано дую губы, не переставая играть с ним в «укрощение строптивой». Пусть помучается. Он наказан до того момента, пока мы не вернемся домой. А может и на несколько дней. Если я сама вынесу такое испытание. У меня кровь то и дело закипает, а низ живота до ломоты тяжелеет, когда смотрю, как бугрятся его мышцы, обтянутые белой рубашкой. Я бы хотела сказать вам, что за месяц безумного секса я подустала от него, и мне надоело заниматься с Алексом любовью, но это не так.

Нам обоим постоянно мало друг друга. И уже через час, забыв о своей обиде, все еще молча, мы начинаем дурачиться. Все начинается с того, что я провожу сухой кисточкой по его лицу, а заканчивается тем, что мы оба запачканы краской. Вино, включенное в стоимость вечеринки, окончательно ударяет нам в голову, и еще через полчаса, дорисовав свои картины, мы начинаем рисовать друг у друга на лицах, постоянно срываясь на истеричный смех. Алекс нарисовал мне кошачьи усы и нос сердечком на лице, и я была почти готова его простить, как вдруг… угадайте? Очередной звонок, отвечая на который, он демонстративно встает и уходит в другой конец зала, словно… словно со Стейси или издателями нельзя говорить при мне! Внутренне напрягаюсь, находясь на грани того, чтобы разорвать холст, на котором уже успел появиться цветущий и благоухающий сад.

Мое благосклонное настроение моментально сходит на «нет». И когда мы оказываемся в его квартире, я просто беру ноутбук с рабочего стола и спокойно без истерик заявляю:

— Вызови мне такси, пожалуйста, — и это первая фраза, которую я произношу ему за последние два часа.

— Теперь ты со мной разговариваешь, кошечка? — Алекс одним рывком срывает с себя галстук и тянется к пряжке ремня. Сдерживает улыбку, глядя прямо на меня, и наверняка забавляется над кошачьими усами, которые сам и нарисовал мне. У него и самого все скулы и нос измазаны черно-красными полосами. Смешно ему, черт. На себя бы посмотрел.

— Не называй меня так. Сегодня я хочу уехать домой. Я устала, — тяжело вздыхаю я, отводя взгляд в сторону. Мне лучше не смотреть на Алекса. Сразу захочу остаться… но не могу, слишком разыгралась гордость и упрямство. И нехорошее предчувствие, сжимающее в комок область живота, как перед сложным экзаменом. Если бы не тот звонок на вечеринке, я бы сгладила конфликт, но пока я не готова заключить перемирие. — Кто тебе звонил? — не свожу глаз с лица Алекса в надежде разглядеть лживый блеск в его глазах, если он все-таки посмеет солгать мне.

— Ты же знаешь, Лана, — ни один мускул не дрогнул на лице засранца и виртуозного лгуна, чертового лицедея, скрывающего истинные эмоции под непроницаемой маской. Мне бы так. Алекс снял с себя брюки, задержав выразительный взгляд на моих оголенных коленках. — Это Стейси.

— И зачем ты отошел? — не удержавшись, спрашиваю я.

— Потому что я знаю, что тебе было бы неприятно слышать мой разговор с ней. С ней я слишком много матерюсь, — Алекс вскидывает брови, склоняя голову на бок.