Скандальный Роман (СИ)

— Я подала документы, — рублю с плеча я и вижу, как округляются его глаза. — На перевод. На другой факультет, — продолжаю я, пока приветливая маска на лице отца превращается в раздраженную гримасу. — И в Йель. Пап, я стараюсь, ты же знаешь. Сдаю все экзамены. И я очень благодарна тебе за то, что ты для меня делаешь, но сама… сама я не ощущаю себя счастливой, изучая экономику, математический анализ, статистику, экономику. Меня не покидает чувство, что все это — бессмысленно.

— Лана, я не намерен даже говорить об этом, — резко понижает тон голоса отец, и его брови сдвигаются к переносице, морщинки становятся глубже. — Не обсуждается. В Йеле нет бесплатных мест для переведенных из других университетов студентов. Я не стану платить за такое образование, — пренебрежительно морщит нос отец, как будто я сообщила ему, что подала документы… как это называется в России? Ах, точно, в ПТУ.

Черт, это «Лига Плюща». Что значит «такое образование».

— Зачем тебе это, Лана? Ты же не хочешь получать гроши со своих «авторских» гонораров. Не смеши меня, дочь. Единицы добиваются успеха на писательском поприще. И что о тебе будут говорить? Что ты живешь за мой счет, потому что сама ты никогда не купишь себе приличную квартиру в Нью-Йорке. И не надо. Это непременно сделаю я, только давай вот без этих заявок про Йель или факультет искусств в Колумбии.

— Пап, но ты тоже… — пытаясь подавить вставший поперек горла плотный ком, напоминаю я. — Ты же и есть один из этих «единиц»! Ты — живое доказательство того, что мечты сбываются, пап. Посмотри на все это… — я окидываю взглядом шикарный пентхаус стоимостью пять миллионов долларов как минимум. Для справки: мой отец родился в еще более крошечном городке, чем я, откуда выбраться также трудно, как из зыбучих песков.

— Это не мечты, Лана, — он становится мягче, качая головой. — Это были четкие цели. Планы. Математический просчет. Я видел цель, не видел препятствий, как говорится, — строго добавляет отец. И снова расплывается в улыбке:

— Дочь, ты можешь делать все, что угодно. Ты уже большая девочка, я не могу тебе запрещать. Но на мою финансовую помощь в таком случае не рассчитывай. Я лучше куплю тебе новое платье к празднику, — отшучивается он, махнув на меня рукой.

Сказать, что это больно, значит, ничего не сказать.

— Мне ничего не нужно, — опускаю взгляд в пол и понимаю, что вечер безнадежно испорчен. А чего я ждала? Какой реакции? Ведь знала, что она будет именно такой. Его не исправить. Не достучаться. И почему родители так редко прислушиваются к своим детям?

Прежде чем сесть за стол я задумчиво провожу пальцем по рамке со старой семейной фотографией. Это был наш отдых в Греции, первая поездка за границу. На фото мне всего шесть, а Дэнни еще не родился. Мама улыбается, и мне хочется верить в то, что ее глаза будто говорят «не расстраивайся, ты все равно прорвешься». Такая красивая. Я разглядываю свою детскую, беззубую улыбку и понимаю, что очень редко так улыбаюсь: как вчера с Алексом в парке и немного позднее, избивая его подушкой.

Блюда нам приносят официанты. Я отходчивая, поэтому неприятный инцидент с отцом забыт, но аппетита у меня нет совершенно. Мы всей семьей бурно обсуждаем последние новости: папа рассказывает о важнейшем в году тендере и о предстоящей крупной сделке, Стелла говорит о новом курсе йоги, Дэн начинает болтать с нами на китайском, а я… я без запинки привираю о том, какими легкими были для меня все экзамены.

Мы выглядим идеальной семьей, как в долбаной рекламе хлопьев для завтрака, но на самом деле слушаем, но совсем не слышим друг друга. И так длится до тех пор, пока папе не приходит сообщение, и он мгновенно мрачнеет. Снова.

— Руслана, — узнаю этот тон его голоса, который не сулит мне ничего хорошего. — Это сообщение от мистера Райта. Он прислал утром, я его и не заметил… ты ничего не хочешь мне сказать?

— А что? — чувствую, как пол буквально уходит из-под моих ног.

— А что? — передразнивает отец, сжимая руку в стальной кулак. — Зачем ты лгала мне? Я плачу за твое обучение, а ты вот, значит, как безответственно подходишь к учебе. Ты же писательница, черт возьми. Гуманитарий. Я все понимаю, но как ты умудрилась завалить экзамен по философии? И две несданные работы по статистке…

— А ты следишь за мной? — мгновенно вспыхиваю я, не собираясь оправдываться. — Я давно не школьница и справлюсь сама! Никому из родителей преподаватели не присылают табель успеваемости лично!

— Мартин (*Эстонское имя), успокойся, это же семейный ужин… мы так редко собираемся вместе, — пытается смягчить его Стелла, положив ладонь на папино предплечье. Дэн молчит и, наблюдая за нами, нервно постукивает вилкой по тарелке.

— Да, слежу! Тебе пока еще нет двадцати одного года. Право имею, черт подери! — его ноздри раздуваются, а лицо стремительно багровеет. — Опять всякой дурью маешься по ночам? Что дальше? Наркотики? Клубы? Не заставляй меня нанимать телохранителя.

Ох, его понесло…