Скандальный

Океан в этот день бушевал. Бэйн прислал мне сообщение в половине седьмого утра, пока Трент был в душе.

Даже не думай приходить. Черный флаг[32].

Он не знал, что я в прямом смысле видела, как развевается этот флаг, сидя голышом возле окна спальни Трента и прижав ладонь к стеклу. Волны били о берег, ветер завывал. На редкость странная погода для августа в Калифорнии, но, будучи серфером, я не была удивлена.

Океан знал.

В офисе я долго слонялась возле стойки администратора, стараясь оттянуть момент, когда подойду к своему месту возле двери отца и сяду за стол. К одиннадцати утра я больше не могла откладывать неизбежное. Я незнамо для кого варила уже двенадцатую кружку кофе за день, когда Макс подошел и прислонился к двери. Он был похож на горностая в костюме, источая запах дезинфицирующего средства с ароматом сосны. От него всегда пахло, будто он купался в лосьоне после бритья.

– Отец хочет тебя видеть, – объявил он своим привычным прохладным тоном и ушел.

Флешка словно горела у меня в кармане. Я вышла из комнаты отдыха, оставив на столе кружку кофе, которую даже не собиралась пить. Прошла мимо кабинета Трента. Дверь была открыта. Я знала, что он все знал. И помимо всего прочего знала, что это была проверка. Знала, что я ее не прошла. На миг я остановилась перед ним. Он сидел, опустив голову, и подписывал какие-то документы. Я прокашлялась, чувствуя, будто все мое тело было чужим, незнакомым и мне не принадлежало.

– Это какая-то уловка? – прохрипела я.

Я надеялась, молилась, жаждала, чтобы все это было частью большого плана, в котором мы оба могли принять участие. Трент не отрывал глаз от бумаг. Будто и не держал меня в объятиях несколько часов назад и не вдыхал в меня жизнь.

Он ответил, не покачав головой, даже не шелохнувшись.

– Не-а.

– Значит, вся информация на… – начала я, пока он не поднял голову, глядя на меня с непроницаемым выражением лица. Выточенным из титана. Богоподобным и злым.

– Все там, Эди. Каждый файл, план и контракт. Ты сделала свой выбор. Если хочешь быть сильной, будь ей. А теперь уходи.

Мне хотелось возразить ему. Хотелось, чтобы разразилась настоящая громкая, отвратительная, полная злости ссора, после которой я бы утвердилась в мысли, что был и другой способ спасти Тео. Но в то же время я признавала: все это лишь послужило бы подтверждением тому, что я все еще была нерешительным подростком, а он соблазнившим меня взрослым мужчиной. А мы ими не были. Между нами было нечто гораздо большее.

Ноги сами понесли меня к кабинету отца, я сама не помню, как оказалась там, но помню, как стучала в его дверь и закрывала ее за собой. Она захлопнулась за мной с мрачным звуком, который подвел черту.

Между нами была недосказанность и настоящая пропасть, сотканная из ядовитых капель горечи. Я хотела, чтобы все так и оставалось. С Джорданом Ван Дер Зи я предпочитала быть черствой и настороженной.

– Ну что? – спросил он, откинувшись на спинку кожаного кресла и недоверчиво приподняв бровь.

За время, пока я спала, ела и жила в больнице рядом с мамой, он ни разу даже не спросил, как она себя чувствует. А вкупе с тем, что он заставил меня сделать, и с тем, на что была похожа моя жизнь, злость во мне полилась через край. Во рту пересохло, все мышцы в теле напряглись от желания наброситься на него.

Я сама не знала, что подтолкнуло меня произнести эти слова, но была уверена, что не смогла бы остановить их, даже если бы попыталась.

– Могу я кое о чем спросить?

Он раздраженно фыркнул. Затем махнул рукой, веля мне продолжать.

– Теперь, когда ты знаешь, что случилось с мамой, ты не жалеешь, что не подождал? Что подтолкнул ее совершить то, что она совершила?

Отчасти я понимала, что вела себя неразумно, может даже жалко, пытаясь вразумить его. Ища в нем человека с сердцем. Ведь если он был монстром, то я тоже могла им стать. Но если в нем была хотя бы капля человечности, возможно, я смогла бы договориться с ним и спасти Трента. Джордан глянул на часы, вздохнул, будто само мое присутствие доставляло ему неудобства, и почесал кончик подбородка.

– Я ни к чему не подталкивал твою мать, Эди. Мы сами несем ответственность за свою жизнь. Только слабаки перекладывают вину на других.

Опять борьба за власть. Моему отцу было все равно. Более того, я начала подозревать, что он получал удовольствие от этой ненормальной ситуации. Я постоянно умоляла маму отойти от края, а он лишь толкал ее и, глядя, как она падает, ждал, когда я ее отпущу. Там и проходил наш танец. На грани ее рассудка. Я должна была разорвать этот круг, размозжить его ногой и убедиться, что он не причинит ей боли.

Я сделала глубокий вдох, чтобы подавить красочную брань. Решение было принято.

– Флешка у меня, – я сменила тему, устремив взгляд прямо в его сторону.

На лице отца отразился восторг, подтверждая, каким высокомерным и самоуверенным он был.

– Ждешь особого приглашения? Отдай ее мне.

– Не отдам, пока не скажешь, за что ты его ненавидишь.

– Тебя это не касается, Эди, – он крутил между пальцами ручку от Cartier.

И тогда… и тогда…