Скандалы советской эпохи. Звезды зажигали, власть гасила

Прошло всего лишь двадцать минут после этого разговора, как в дверь композиторской квартиры позвонили. На пороге стояли двое молодых мужчин интеллигентного вида. Они показали Таривердиеву красные удостоверения с надписью «КГБ» и попросили разрешения войти. Один из из них сказал: «Вы поймите, мы в курсе дела, мы знаем, что с вами происходит. Мы не хотели вмешиваться. Но вы сейчас готовы сделать шаг, последствия которого должны понимать». Таривердиев ответил: «Я все понимаю. Но и вы меня поймите: мне надо что-то делать». Тогда ему предложили: «Вы хотите связаться с Леем? Мы попробуем вам помочь. Только не надо ездить в посольство, иначе этот факт будет отражен в вашем досье. А это для вас нежелательно». На том они и расстались.

Финальная точка в этом скандале была поставлена 30 октября, когда на имя Микаэла Таривердиева пришла телеграмма от Фрэнсиса Лея, в которой тот категорически отрицал свою причастность к скандалу вокруг его музыки к фильму «Семнадцать мгновений весны». Лей сообщал, что никакой телеграммы с обвинениями своего советского коллеги в плагиате не посылал. Таким образом КГБ сдержал свое слово: по своим каналам связался с Леем и попросил «разрулить» ситуацию.

После этого друзья Таривердиева предложили ему распутать клубок до конца: выяснить, кто мог так зло над ним подшутить и отправить первую, липовую, телеграмму от имени Лея. Писатель Эдуард Хруцкий, у которого были большие связи в правоохранительных органах, взялся проводить композитора к самому начальнику МУРа Владимиру Корнееву. Тот с пониманием отнесся к просьбе гостей и выделил сотрудника, который должен был установить личность того, кто заварил всю эту кашу – состряпал липовую телеграмму от Лея. Но это оказалось делом трудным. Сыщик сумел только выяснить, как недоброжелатель отправил телеграмму: пришел на Центральный телеграф, взял международный бланк, напечатал текст на латинской пишущей машинке на простых листках бумаги, вырезал их, наклеил и принес в Союз композиторов.

Когда сыщик стал выяснять, кто получал телеграмму, кто за нее расписывался, как она оказалась на столе в иностранной комиссии, кто ее сразу перекинул главе Союза Тихону Хренникову, все разводили руками: мол, ничего не слышали, ничего не видели. Короче, личность шутника так и осталась невыясненной. Хотя в кулуарах Союза ходили слухи, что так мог пошутить большой любитель розыгрышей Никита Богословский. Но за руку его никто не ловил.

Что касается Микаэла Таривердиева, то он после этой истории прямых контактов с КГБ больше не имел – надобность не возникала. Но зато он имел от Конторы Глубокого Бурения бумажку из разряда тех, про которые в советские времена говорили: «Без бумажки ты какашка, а с бумажкой – человек». Эту индульгенцию – удостоверение в красной корочке – ему помог достать соавтор по «Мгновениям» писатель Юлиан Семенов (такими же он снабдил Татьяну Лиознову и Вячеслава Тихонова). На удостоверении было написано: «Без права остановки». И стояла подпись: «Андропов». О силе сего документа говорит такой факт. Однажды Таривердиев специально заехал на своей машине на территорию Красной площади и, когда к нему вальяжной походкой подошел постовой, чтобы отобрать права, показал ему через окно это удостоверение. Как пишет сам композитор: «У гаишника, по мере того как он разбирал написанное, глаза стали вылезать на лоб, потом он поспешно козырнул, и теперь уже я медленно и вальяжно проехал мимо него».

Роман-вулкан (Валентина Малявина / Александр Кайдановский)

В те дни в самом разгаре был роман между двумя звездами советского кинематографа: Валентиной Малявиной и Александром Кайдановским. Этот роман был из разряда «вулканических» – периоды спокойствия в нем непременно чередовались бурными выяснениями отношений и скандалами. Был эпизод, когда влюбленные даже пытались вместе покончить жизнь самоубийством, однако их спасли.

Поздней осенью 1973 года Кайдановский снимался в Грозном в фильме «Свой среди чужих, чужой среди своих», а Малявина была в Москве. 15 ноября съемки в Чечне закончились, и группа должна была переехать для дальнейшей работы в Баку. Воспользовавшись паузой, Кайдановский приехал в Москву, чтобы несколько дней побыть со своей любимой. Но он не знал, что Малявина незадолго до этого в течение нескольких дней находилась в Симферополе, где ее бывший муж Павел Арсенов снимал свою очередную картину. Приехала она туда по просьбе директора фильма, который сообщил, что Арсенов находится в плохом состоянии, группа простаивает и одна надежда на Малявину – ее Арсенов по-прежнему слушался. Валентина отпросилась в театре и на пару дней слетала на юг. Когда бывший муж пришел в себя, она вернулась в Москву. Едва переступила порог своей квартиры, как зазвонил телефон. В трубке она услышала возбужденный голос Кайдановского:

– Я в Москве. Приезжай скорее!