Скандалы советской эпохи. Звезды зажигали, власть гасила

В 1980 году Быкова, наконец, допустили до режиссерской работы, правда, назвать ее самостоятельной нельзя: в содружестве еще с двумя режиссерами – Р. Эсадзе и А. Агишевым – Быков снял комедию «Свадебный подарок». Это было кино из разряда оптимистических: добрая лирическая комедия о том, как молодоженам после свадьбы долго не удается остаться наедине. Судя по всему, за эту работу Быков взялся без всякой охоты, лишь бы не сидеть без дела. На самом деле ему жутко хотелось экранизировать только что появившуюся в печати повесть «Чучело», в сюжете которой Быков разглядел… свою собственную судьбу. Вернее, не сам разглядел, а ему это подсказали. Вот как об этом вспоминает жена режиссера актриса Елена Санаева:

«Мы получили квартиру, делали в ней ремонт, а сами жили в моей крохотной квартирке у метро „Аэропорт“. Соседом у нас был Савва Кулиш (кинорежиссер, автор фильма „Мертвый сезон“, где Ролан Быков играл одну из главных ролей. – Ф. Р.). Он и принес однажды к нам книгу Железникова со словами: «Ролан, прочти вот эту повесть детского писателя». Первым ее начал читать сын Паша. Мы его гнали спать, а он закрывался от нас в туалете, и мы слышали оттуда его всхлипывания. Потом книгу очень быстро прочла я и сказала: «Ролан, по-моему, ты должен это ставить. Мне кажется, Чучело – это ты». Он взял книгу. А утром я проснулась оттого, что Ролан Антонович запустил книжкой в потолок. Я, не продрав глаза, спросила: «Что, будешь ставить?» – «А куда денешься?» – ответил он…»

Однако вряд ли Быков взялся бы за эту постановку, разглядев в ней всего лишь сравнение с собственной судьбой. Это было бы слишком узко для такого мастера, каким был Ролан Быков. В «Чучеле» он увидел не частный случай, а целое явление – духовное оскудение и ожесточение значительной части советской молодежи. За историей о мытарствах провинциальной школьницы явственно вставала проблема двух слоев тогдашней советской молодежи: собственно советской, с ее старомодными понятиями о совести и чести (ее представляла главная героиня – Лена Бессольцева), и слоя другого – современного и насквозь меркантильного, циничного (его олицетворяли мучители Лены).

Отметим, что автор повести Железников сперва написал сценарий и предложил его для постановки Киностудии имени Горького. Но Госкино запретило экранизацию, после чего писатель сделал из сценария повесть и опубликовал ее в издательстве. Поэтому, когда он узнал, что Быков собирается экранизировать ее на «Мосфильме», скепсису писателя не было предела. Но случилось неожиданное: Быкову дали «добро». По его же словам, помогла ему чистая случайность. Вот его рассказ:

«Я „Чучело“ получил случайно. Мне потребовалась рекомендация из райкома партии для поездки за границу. Бдительные райкомовские старички, которые проводили со мной собеседование, поинтересовались: а почему это вы, товарищ Быков, кино забросили? Отлыниваете? Тут я и выдал: рад, мол, работать, но не дают, лишают конституционного права на труд. Ветераны партии возмутились, сказали кому надо, и я запустился с „Чучелом“…»

И все же вызывает удивление, почему Госкино так легко согласилось запустить отринутый ранее сценарий: ведь в нем практически ничего не изменилось с тех пор, как он оказался за бортом сценарного портфеля Студии имени Горького. Однако, судя по всему, дело было в том, что изменилось само время. В начале 1982 года из жизни ушел главный идеолог партии Михаил Суслов и его кресло занял Юрий Андропов. Понимая, что на новом месте ему требуются неординарные шаги, чтобы завоевать симпатии либералов, он способствовал запуску не только «Чучела», но и ряда других проблемных фильмов (среди детско-юношеского кино это, к примеру, были «Пацаны» Динары Асановой).

Но вернемся к фильму Ролана Быкова.

Процесс производства будущего фильма был отнюдь не гладким, что вполне закономерно: Госкино хотя и разрешило постановку, но не собиралось целиком отдавать ее на откуп Быкову. Поэтому еще на стадии подготовительных работ между сторонами возникали разного рода трения. Все это явилось поводом к тому, чтобы 10 мая 1982 года Быков написал письмо на имя председателя Госкино Ф. Ермаша, где сетовал на следующие обстоятельства:

«Речь идет не о том, что я боюсь какой-то корректуры сценария. Я заранее согласен со всеми замечаниями, которые могут возникнуть, кроме тех, которые ставят под удар смысл картины и ее основные достоинства, одним словом, кроме тех, которые ведут к тому, чтобы запуск картины снова зашел в тупик. Ведь как-то так получилось, что вот уже восемь лет мне не дают ставить фильмов. Факт для меня, да и не только для меня, ничем не объяснимый. Я понимаю, что сейчас не время поднимать все эти вопросы. Но я выражаю естественное беспокойство, чтобы снова не возник „любой повод“ для того, чтобы я не снимал…»