Скандалы советской эпохи. Звезды зажигали, власть гасила

С декабря 1962 по середину мая 1963 года съемки велись в Закарпатье, в городе Мукачево (там снимали два крупных сражения 1805 года между русско-австрийскими и французскими войсками: Шенграбенское и Аустерлицкое). Затем группа вернулась в Москву. И тут грянул новый скандал. Супружеская чета операторов Александр Шеленков и Иоланда Чен официально объявили, что отказываются продолжать работу вместе с Бондарчуком. 20 мая они написали письмо директору «Мосфильма» В. Сурину, где подробно изложили мотивы своего поступка. Цитирую:

«Мы, как операторы, пошли работать на картину с открытой душой, нам хотелось принять участие в создании фильма по гениальному произведению Л. Толстого. Однако месяц за месяцем, а потом уже и день за днем вместо радости творческого труда мы испытывали огорчение и разочарование от совместной работы с С. Ф. Бондарчуком. Хотя и дело в основном именно в том, что СОВМЕСТНОЙ, т. е. коллективной, работы над фильмом и не было. С. Ф. Бондарчук придерживался скорее творческого диктата и не создал творческого коллектива.

В течение подготовительного периода был разработан постановочный сценарий 1-й (из четырех) серии, к разработке остальных 3 серий до сих пор группа и не приступала. Непонятно, как можно снимать такой постановочной сложности фильм, не имея постановочного сценария. Да и по разработанной 1-й серии, по существу, не снимали, а снимали по тому плану, который разрабатывал т. Бондарчук перед съемками без нашего участия. Часто мы узнавали о том, что и как будем снимать, лишь на съемочной площадке перед установкой камеры на точку.

Чем дальше, тем больше становилось очевидным, что у нас нет никакого творческого контакта с режиссером, что работа идет при полной разобщенности. К этому можно добавить, что отсутствовал и личный контакт. Работать становилось невозможным, особенно при таком огромном масштабе, в котором создается «Война и мир».

Еще во второй половине апреля мы заявили т. Бондарчуку и директору группы т. Циргиладзе в присутствии ряда других членов группы, что при такой ситуации мы вынуждены заявить об уходе с картины, и что из чувства производственной дисциплины и ответственности мы проведем все съемки в закарпатской экспедиции, а по возвращении в Москву обратимся к генеральной дирекции студии с заявлением об освобождении нас от работы над фильмом.

Еще раз обдумав все изложенное выше и сознавая, что при этой ситуации мы не можем полноценно работать над фильмом, что это в первую очередь повредит фильму, что наш творческий контакт с т. Бондарчуком НЕВОЗМОЖЕН, мы просим Вас освободить нас от работы над фильмом «Война и мир».

Получив письмо, Сурин выслушал обе стороны и даже сделал попытку примирить их. Но ни Бондарчук, ни супруги-операторы руку примирения друг другу не протянули. В результате второй оператор фильма 31-летний Анатолий Петрицкий, снявший до этого всего лишь одну, но прекрасную картину «Мой младший брат» (1962), стал главным оператором «Войны и мира».

В конце 1963 года группа вернулась из очередной экспедиции (из Дорогобужа) и приступила к павильонным съемкам. И здесь разразился новый конфликт: уже между Бондарчуком и Тихоновым. Для последнего это были его первые большие игровые сцены в павильоне, где от него требовалось раскрыть свой актерский талант в полную мощь. Но именно тогда случился момент, когда он от отчаяния, что у него ничего не получается, хотел отказаться от роли. Вот как об этом вспоминает С. Бондарчук:

«Когда начались съемки эпизода „В коридоре штаба Кутузова“, у нас с Тихоновым, по существу, возник поединок. Я был вынужден подчинить его своей воле, видению и творческим решениям. Может быть, это и нехорошо, но входит, к сожалению, в обязанности режиссуры. И здесь я встретил сопротивление. Ведь к началу работы над „Войной и миром“ у Тихонова был немалый опыт актерской работы в кинематографе, может быть, даже больше сыгранных ролей, чем у меня. Ему же надо было отказаться от всего, что он сделал раньше, от повторения, культивирования в себе того, что уже было выработано. Поединок сводился к тому, что я требовал от актера перейти в совершенно новое качество.

Раскрытие образа Андрея Болконского, этого литературного феномена, требовало от актера подняться не на один, не на два, а на несколько порядков выше обычных представлений…

Первый дубль, второй, десятый, вражда, скандал, столкновения… Пятнадцатый дубль. Уже вся съемочная группа принимает участие в нашем поединке. Все, как на ринге. Я требовал от Тихонова, чтобы он при первом же появлении вызвал неприязнь. Человек разочарованный, издерганный, человек, которому все наскучило, который мечтает стать «над всеми».

Двадцатый дубль…

– Нет, Сергей, я ухожу, я не могу с тобой работать, мне не под силу поднять эту роль… Нет, нет!

– Нет, ты сможешь! Внимание! Приготовились!

Прибегаю к недозволенному – показу! Играю от начала до конца всю сцену. Может быть, неверно, но стараюсь вложить в игру весь свой опыт, довожу себя до сердечного приступа.

– Давай ты!

– Я так не могу, – говорит он.

– Давай!!!