Скандерия

– Точно, – подхватила Лиза, расстегнувшая форменную перламутровую жилетку. В зале становилось душно. – Сейчас Лера, в прошлом году – Андрюха и Катюха с художественного.

– Ага, пошли на дно под тяжестью собственных корон, – проговорила Тоня, кончиками пальцев порхая по экрану коммуникатора – видимо, выкладывала видео с игрой Тимура в Сеть.

– Зачем же так грубо, – тихо произнесла Астра, снова поворачиваясь в кресле.

– Зато правда, – подала голос Ева, тоже расстёгивая форменную жилетку. – Двойное самоубийство непризнанных гениев. Шумиха-то поднялась…

– Может, если бы их не исключили, они были бы живы, – тихо проговорила Валя Евсеева, тощая прямоугольная художница-стипендиатка с угловатым лицом, прямой чёлкой на половину лба и вьющимся каре. Она весь концерт сидела так тихо, что некоторые ребята заметили её только сейчас.

– И продолжали бы свои похабные перфомансы, да? – скривилась Ева.

– Ты просто не можешь им забыть, что их чаще упоминали, – вскинулась Валя.

– Тихо, тихо, – примирительно прошептала Астра.

– О, кажется скоро конец, – картинно вздохнул Арнольд.

Действительно, после исполнения гимна Гимназии первокурсниками все участники концерта вышли на поклон, и зрителям позволено было разойтись. Ева не утерпела и рассказала ребятам о красном взрыве шкафчика Леры Вавилоновой, так что теперь там как бы случайно собралась целая толпа студентов. Но, к их разочарованию, все следы диверсии уже были уничтожены завхозом – зеркало снова сверкало чистотой, как и полы, и дверцы всех шкафчиков. Правда, сам шкаф, принадлежавший когда-то Лере, отсутствовал.

Шумные группки студентов и родителей выходили из Залы по отдельности, но в холле все скучивались у стены напротив главного входа.

– Что это там? – вытянул шею Хуберт.

Огромный герб школы в круге оказался перечёркнут красным косым крестом. Поверх него чёрной краской кто-то написал «Правда восторжествует!!!».

– Этого не хватало, – пробормотал Грибницкий, надевая очки с прямоугольными линзами. Видимо, он хотел сказать это тихо, но из-за врождённого трубного голоса его слова разнеслись эхом по коридорам корпуса. Толпившиеся вокруг студенты разом притихли. – Экххм… Позвоню завхозу.

Гриб отошёл от студентов, достал коммуникатор и стал сосредоточенно тыкать пальцем в экран.

– Ладно, пошли, – сказала Агнесса, подхватив Еву под руку. – Мой водитель уже приехал, если хочешь, подвезём.

По дороге Ева, не умолкая, восхищалась новым валеологом.

– Ты же его даже не знаешь, – заметила Агнесса, выбрав редкую паузу в трескотне подруги.

– Ну и что, – пожала плечами Ева. – Первое впечатление – самое верное.

– А как же Самсон? – наконец спросила Агнесса.

Это был вопрос, который занимал её с самого утра. Самсон Бурливин, художник с университетского курса, уже год считался официальным бойфрендом Евы.

– Он ещё даже не вернулся с Кипра, – сухо ответила Ева, отвернувшись к окну.

Последний год прошёл для Евы как мелодрама с ночными свиданиями, ссорами, жаркими примирениями, подарками и их уничтожением в пылу размолвок, письмами, разговорами до утра и остальными атрибутами любовных приключений.

А в начале лета Самсон уехал работать на Кипр, где его папа построил гостиницу и предложил сыну оформить холл. И вроде бы всё складывалось неплохо – Самсон регулярно звонил и писал, но дату возвращения откладывал уже трижды, ссылаясь на занятость.

– Может, образуется? – нерешительно протянула Агнесса.

– Может, – пожала плечами Ева, строча что-то в коммуникаторе. – Кстати, как ты думаешь, что за правда должна встор… вострорже… тьфу, ненавижу такие слова.

– Слишком длинно?

– Слишком тупо.

– Правильно, – кивнула Агнесса. – Написали бы лучше «Правда всплывёт». Ближе к истине.

3.

Собственно учёба стартовала второго сентября. В начале дня студенты расходились по общим классам компьютерного обучения, где в «кубиках» проверялось индивидуальное домашнее задание и выдавались конспекты для новых уроков. Подобное преподавание, принятое в большинстве школ, в «Скандерии» занимало минимальную часть времени.

И хотя к творческим порывам студентов в Гимназии относились намного внимательней, чем к «механическому вдалбливанию информации» в их головы, образовательные стандарты никто не отменял, а репутацией соответствия академическим требованиям Гимназия дорожила.

После общих часов студенты отправлялись на живое обучение, особый предмет гордости Гимназии.

В первый день классу, где училась Агнесса, Грибницкий рассказал о поэзии Серебряного века, задал каждому выучить одно понравившееся стихотворение и составить небольшой разбор.

На уроке истории искусств Изольда Петровна Москвина-Котова, бряцая множеством подвесок и бус, изящно размахивая руками в браслетах, пустилась в пространные рассуждения об американской живописи двадцатого века и предложила каждому написать рефлексивное эссе на тему «Сиреневый туман».

Завершением первого учебного дня стала валеология. Этот предмет в Гимназии (как и во всех остальных школах страны) делился на две части – теория в форме лекций и практика на поле за зданием Гимназии или в находившемся там же павильоне.