Скандинавия. Полная история

Вернувшись в Париж, Чернышев был по-прежнему милостиво принят Наполеоном, который долго с ним разговаривал, прочтя врученное им письмо от императора Александра.

Какое бы ни придавал Наполеон значение отношениям с Россией в то время, однако же при встрече с Чернышевым, после обычных приветствий, он прежде всего заговорил с ним о состоянии дел в Швеции и персонально о Бернадоте. Речь императора состояла из многочисленных вопросов, на которые он, однако, не давал Чернышеву времени отвечать.

Представив затем письмо Бернадота, Чернышев попытался сказать, что бывший наполеоновский маршал поручил ему «заявить его скорбь» по случаю того ужасного положения, в какое поставлена Швеция после объявления торговой войны, которую она не имеет средств поддерживать. Чернышев объяснил, что, несмотря на искреннее желание короля и самого Бернадота заслужить благосклонность Наполеона, они не могут исполнить его требования в отношении колониальных товаров, которые уже ввезены и находятся в пределах Швеции. Проблема заключалась в том, что конституция страны запрещала наложить на них руку, а прибегнуть к государственному перевороту Бернадот опасался, потому что это погубило бы его самого. При этом, подтвердил Чернышев, Бернадот готов дать положительные уверения в том, что шведское правительство исполнит все принятые обязательства в отношении к британцам, не будет продолжать с ними никаких отношений, прекратит торговлю с ними и даже «вооруженною рукою готово противиться ввозу их товаров».

— Я предсказал Бернадоту, — ответил Наполеон, — в какое затруднительное положение он сам себя поставит и какие будут последствия, если он не уничтожит эту конституцию. Не стоило и начинать править, не имея возможности действовать свободно и будучи рабом народа, да еще такого своевольного. Одна уже свобода печати — это чудовищное явление, противное королевской власти, особенно у народа беспокойного и не отдающего себе отчета в том, чего он хочет. Надеется ли он, когда достигнет престола, действовать лучше, нежели его предшественник король?

Вопрос, заданный Наполеоном, безусловно, поставил Чернышева в затруднительное положение, но он должен был отвечать на него.

— В продолжение немногих дней, которые я провел в Стокгольме, — сказал он, — я заметил, что наследный принц успел заслужить доверие короля и преданность народа, который весьма расположен к нему, как мне известно из верных источников.

Заметив, что своим влиянием Бернадоту даже удалось достигнуть того, что в печати не появляется больше материалов, которые могли бы оскорблять какое-нибудь из европейских государств, Чернышев поспешил повернуть разговор в другую сторону.

А Наполеон в заключение сказал:

— Действительно, положение Швеции весьма печально, но и все другие государства вынуждены переносить немалые лишения. Поэтому и Швеции следует страдать, раз все страдают.

Вслед за тем, к изумлению Чернышева, Наполеон весьма быстро и почти шепотом проговорил:

— Если англичане еще продержатся какое-то время, то я не знаю, что из этого выйдет и что я буду делать.

И потом, как бы желая изменить впечатление, произведенное невольно вырвавшимися словами, он начал расспрашивать Чернышева о подробностях образа жизни Бернадота, кем он окружен, хорош ли его дворец и т. п.

Невольно вырвавшиеся слова Наполеона явно показывали, что он сознавал всю неисполнимость той задачи по континентальной блокаде Англии, которую он так упорно преследовал. Но при этом его гениальный ум был создан не для того, чтобы ограничивать его волю пределами возможного, а для того, чтобы толкнуть его на новые невозможные действия. Чтобы заставить Англию покориться, он счел необходимым подчинить себе Россию, в которой он видел последнюю и единственную помеху для исполнения своих замыслов, единственную преграду его безграничному деспотизму. Одна эта мысль поглотила его полностью, и он, никогда не упускавший ничего из виду, вдруг упустил Швецию, понадеявшись на то, что во главе ее стоит француз, его бывший подчиненный, которому он считал возможным, не церемонясь, приказывать.

Так каковы же были главные итоги поездки А.И.Чернышева в Швецию?

Во-первых, Чернышев близко знал Бернадота, будущего шведского короля, и находился с ним в самых дружеских отношениях, и в беседах с ним получил твердые заверения в том, что Швеция ни при каких обстоятельствах не будет воевать с Россией.

Во-вторых, во время краткого пребывания в Стокгольме Александр Иванович сделал так, что между Бернадотом и русским царем завязалась дружеская переписка. И Бернадот свое обещание сдержал.

Дело в том, что он крайне скептически относился к мысли воздействовать на Англию применением строгих мер. По его мнению, главное препятствие в установлении всеобщего мира заключалось не в Англии, а (он не произносил пока имени Наполеона) «в честолюбии и эгоизме французского правительства».