Скандинавия. Разочарованный странник

Похоже, парнишка, в отличие от своей подруги, совсем не понимал по-шведски. И ему стало любопытно, что там эмо кричат на соседних скамейках. Он на них всё время украдкой поглядывал, а Марина, наоборот, демонстративно не интересовалась шумными соседями. Парню становилось всё любопытнее, к тому же на него в упор смотрела японская девочка в белых колготках, ну та, которая почти без юбки. Ей вроде бы тоже было интересно, и она по шведскому народному обычаю совершенно не стеснялась разглядывать соседа напротив.

Парень попросил свою Марину перевести, чего это ребята так кричат. Она переводит:

— Да ничего там интересного нет! Глупости какие. Тебе делать, что ли, нечего? Тоже мне, нашёл интерес. Ну, он говорит, типа, что жить не хочет. Ага, этот в клетчатом. Что он типа страдает. И нож достал, чтобы себе руки резать. А эти другие говорят, что типа с ним умрут вместе. Что жить друг без друга не могут.

Тут ушастый мальчик посмотрел на эмо, потом на Марину и говорит:

— Они шо, совсем дурные?

Май 2009 года Георгий в мире предсказаний

У нас в офисе работал один армянин моего возраста; назовём его Георгий. Он приехал в Швецию в качестве беженца, когда был ещё подростком. Как я поняла, он получил убежище как жертва армяно-азербайджанского конфликта в конце восьмидесятых.

Этот Георгий был красивым парнем, хорошо образованным, на работе занимал приличное положение, его уважали за целеустремлённость, за профессионализм. В личной жизни у него тоже было всё в порядке: жена, ребёнок, квартира-машина-дача. Вот только имелась у него одна странность: Георгий рассказывал совершенно дикие истории. Причём постоянно. Иногда ему удавалось поймать какую-нибудь жертву и вывалить на бедолагу очередную историю, но чаще он говорил, обращаясь ко всем сразу. Поэтому сотрудники его избегали, особенно в обеденный перерыв.

Все истории Георгия были похожи одна на другую, и одновременно они очень напоминали народные сказки. Кажется, я такое уже где-то читала. В них непременно имелись: мистика, предсказания, вещие сны, старики, появляющиеся из леса, маленькие девочки, превращающиеся в зверей. И обязательно присутствовали родственники Георгия, без этого ему было неинтересно! В истории принимали участие его брат, сестра, троюродный племянник, прадед, жена брата, первая девушка племянника. Так или иначе, но родство по крови должно было быть вплетено в интригу повествования. Ещё в истории неизменно шла речь о смерти, о предсказании смерти или о любви, закончившейся смертью.

По большей части все рассказы создавались по следующей схеме:

1) родственник Георгия влюбляется в самую красивую девушку деревни, она отвечает взаимностью:

2) появляется какое-нибудь необычное существо и предрекает им скорую разлуку и смерть;

3) в деревню входят солдаты и убивают родственника;

4) девушка понимает, что предсказание сбылось.

Всё рассказывалось на полном серьёзе, и я даже несколько дней думала, что это правда. Только представьте: взрослый, образованный, солидный человек в деловом костюме и при галстуке, с ноутбуком под мышкой рассказывал сказки и сам в них верил. Георгий давно «ошведился», так что это всё говорилось по-шведски без малейшего акцента, хоть и с армянской экспрессией. Истории были бесподобные. Я думаю, они заслуживают того, чтобы записать несколько из них на бумаге. Вот, например.

Однажды мы пасли овец в горах. Наступил вечер, мы сели около костра, а прадед послал меня на ручей за водой. Я пошёл и вдруг обо что-то споткнулся. Смотрю, на земле кто-то лежит. Я пригляделся, а это мой троюродный брат Асаф — мёртвый! Я закричал, побежал назад, привёл с собой людей, но у ручья уже никакого тела не было. Мне никто не поверил, кроме прадедушки. Он сказал: «Я тоже сегодня видел Асафа мёртвого. Думал, сон. Но теперь я знаю: это судьба. Раз уж самый старый и самый молодой на закате дня что-то увидели, то значит, так оно и есть. Вот помяните моё слово, Асаф сегодня умрёт». И вдруг мы видим: кто-то скачет к нам на лошади во весь опор. Это прискакал мой племянник и рассказал, что деревню заняли войска и Асафа застрелили. Самого первого, в упор. Вот так.

Или другая история.