Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного

Я выпустил в них заготовленный заряд «терапевтического лекарства», полагая, что они передумают и воздержатся от своего скоропалительного решения, но отец с матерью продолжали на нем настаивать. Мария безучастно присутствовала на беседе и, казалось, нисколечко не интересовалась разговором и тем, что решается ее судьба. Она производила впечатление замкнутой, слегка заторможенной и не очень развитой анемичной особы, которую ничто вокруг не волновало. Она только согласно кивала, когда кто-нибудь из родителей обращался к ней с вопросом.

В общем, я сдался на их уговоры и приступил к оформлению документов. Воспользовавшись удобным предлогом, я выехал в Норртэлье, чтобы познакомиться поближе с семейством и образом их жизни. Отец и мать гостеприимно встретили меня дома, угостили чем могли и попросили ускорить оформление документов на выезд в связи с тем, что у Марии на работе появились проблемы: управляющий универсама предъявляет ей необоснованные требования, не дает прохода и грозит уволить с работы.

Через несколько дней мать и отец приехали ко мне в Стокгольм и рассказали, что Марию таки уволили с работы под предлогом нарушения каких-то правил и она временно устроилась посудомойкой в местную тюрьму. Все было бы хорошо, если бы к Марии не проявлял внимание один молодой заключенный. (Нужно, конечно, знать либеральные порядки в шведских тюрьмах, которые, по нашим меркам, вполне могут сойти за санатории или профилактории закрытого типа. Например, осужденный за шпионаж в пользу ГРУ подполковник Стиг Берглинг был на выходные отпущен к своей сожительнице домой, откуда он вместе с ней сбежал из Швеции и скоро после этого появился в Москве. Для других категорий заключенных порядки еще менее строгие.)

Все необходимые документы между тем были уже отправлены в Москву, и я уже рассчитывал скоро получить оттуда ответ. Родители Марии чуть ли не ежедневно названивали мне в консульство, интересовались результатами своего ходатайства и рассказывали все новые подробности об отношениях дочери с заключенным. Молодой парень был осужден на несколько лет тюрьмы за участие в ограблении банка, и родители были в ужасе при одной только мысли о том, чему он может научить их дочь.

Наконец пришел из Москвы положительный ответ. Секретариат Верховного Совета сообщал, что моим шведско-финским подопечным разрешено проживание в Петрозаводске и что местные власти предоставляют им двухкомнатную квартиру. О лучшем для них нельзя было и мечтать.

Они уже давно потихоньку распродавали свои вещи, оформляли возвращение квартиры коммунальным властям города, поэтому сборы в дорогу были недолгими. Я общался в основном с родителями, и Марии давно уже — с тех пор, как она поступила на работу в тюрьму, — не видел. Отобрав у всех троих шведские паспорта, поскольку они им, как советским гражданам, были больше не нужны, выдал на руки так называемые свидетельства на возвращение. В этих свидетельствах говорилось, что имярек такой(ая)-то возвращается на постоянное жительство в Советский Союз, и выражалась просьба ко всем пограничным властям пропускать их беспрепятственно и оказывать содействие как гражданам Советского Союза.

Они попрощались со мной, чтобы на следующий день выехать через Финляндию в путь. Где-то через день мне позвонил в кабинет дежурный посольства и попросил подойти к городскому телефону. Звонок был междугородный, слышимость очень плохая, но, ко всему прочему, звонивший изъяснялся со мной на финском языке. Я сказал, что финским языком не владею, и предложил перейти на шведский.

— Это свонят ис Финляндии, фернее, с финской краницы. Мне, пажалуста, висе-консула Крикорьев.

— Я слушаю.

— Это инспектор покраничной страши такой-то. Мы тут затершали трех финноф, а мошет шветоф, утферштаюших, что они краштане Софетского Союса. Фот их имена.

— Они говорят правильно. Наше консульство в Стокгольме выдало им свидетельства на возвращение, поскольку они приняты в советское гражданство и следуют в Петрозаводск на постоянное жительство. Пожалуйста, не задерживайте их и пропустите через границу.

— Карашо. То сфитания.

После этого инцидента на финско-советской границе прошло два или три месяца, как вдруг в консульстве неожиданно появляется отец Марии.

— Что случилось?

— Мария бросила нас в Петрозаводске и вернулась в Швецию.

— Как так? В связи с чем? Что-то не понравилось?

— Да нет, все было хорошо. Встретили нас очень гостеприимно, нам все понравилось, только… Только Мария не находила там места и в конце концов сбежала к своему знакомому.

— Какому знакомому? Ведь у нее никого не было!

— Мы тоже так думали. А оказывается, у нее там в тюрьме возникли такие тесные отношения с тем парнем, что… В общем, он закрутил ей голову.

Б. сообщил, что у Т. от него должен родиться ребенок по собственной инициативе.

— Что же будете делать?