Скандинавия с черного хода. Записки разведчика: от серьезного до курьезного

Что еще можно сказать о Копенгагене? Да массу вещей. Главное, в Копенгагене ты можешь делать что захочешь, и никто не скажет тебе ни слова. Можно заглянуть в дверь какой-нибудь церкви, зайти внутрь и послушать звуки органа, а когда надоест — выйти на улицу и послушать уличных музыкантов. Можно зайти в какой-нибудь музейчик и погрузиться в средневековую атмосферу алхимии, градостроительства или производства пива, и если последнее возбудит твою жажду — посидеть за стаканчиком бочкового на тротуаре под зонтиком. Можно бросить все на свете и поехать побродить по аллеям парка Дюрехавен, в котором, говорят, Петр I охотился на оленей. Можно залезть на какую-нибудь башню и посмотреть на панораму города, с которой бегающие внизу «наружники» покажутся тебе мелкими букашками. А если тебе захочется от них избавиться, то можно «рвануть» в сторону северо-западных пригородов Копенгагена Хусума и Херлева и «потеряться» там в лабиринте улиц.

Но не утомил ли я тебя, читатель, ностальгическими экскурсами в прошлое и не пора ли переключить твое внимание на что-нибудь другое, более достойное твоего интеллекта и воспитания?

А может, вообще настало время попрощаться с Данией?

Пора!

Прощай, Дания!

Пора! В Москву!

В Москву сейчас!

А. С. Пушкин

Моя командировка в Дании длилась четыре с половиной года, Признаться, я изрядно соскучился по дому, морально и физически устал от оперативных и бытовых неурядиц, поэтому уезжал из Копенгагена без сожаления. В страну мы с женой приехали с одним ребенком, а домой возвращались уже вчетвером — в 1974 году у меня в Копенгагене родилась вторая дочь.

Мне не удалось сделать революционного вклада в копилку советской разведки, но уезжал я в Москву с чувством исполненного долга. Дания стала для меня хорошей школой жизни, она открыла мне дверь в Скандинавию, расширила кругозор и создала базу для будущей работы в Швеции и на Шпицбергене.

Двадцать два года спустя я узнал, что Дания сыграла и роковую роль в моей биографии. В доверительной беседе с представителями СЭПО45, по приглашению которой я в течение трех дней в феврале 1996 года находился в Стокгольме, я узнал, что датские власти внесли мою фамилию в «черные списки» и тем самым закрыли въезд во все страны Скандинавии. Я отношу это на счет предательства Гордиевского, потому что ни в какие открытые конфликты с датскими властями во время моей командировки в Копенгагене я не вступал.

Впрочем, запрещать въезд в страну и объявлять иностранцев нежелательными персонами — это прерогатива компетентных властей этой страны. Я не держу зла на датчан, тем более чисто формально у них имелся повод для того, чтобы оградить датское общество от моего нежелательного присутствия.

Всем, кому я должен, того прощаю!

Память все-таки изменяет с годами, и за давностью лет она, вероятно, утратила многое из того, что мне довелось пережить, увидеть и услышать двадцать с лишним лет тому назад. Забываются фамилии и имена, становятся расплывчатыми события, но самое главное, кажется, осталось со мной.

Человеку свойственно окрашивать в розовые тона свое прошлое. Не являюсь исключением из этого правила и я.

Дания вызывает в моей памяти самые добрые чувства.

Прощай, Дания!

ШВЕЦИЯ

…Всю ночь, почти без сна, ехали по Швеции… Такие же озера, как в Финляндии… Видно руку человека — леса разделаны, камни вынуты, и на полянках необычайно густой, прекрасный хлеб…

В. Г. Короленко

Швеция есть гранитное государство…

В. А. Жуковский

И снова в дорогу

Всяк долгу раб.

Г. Р. Державин

По свежим следам моих оперативных «похождений» в Копенгагене руководство отдела высказало мнение, что «дальнейшее использование капитана Григорьева Б.Н. на оперативной работе в Западной Европе, и в Скандинавии в частности, в силу расшифровки перед противником, вряд ли целесообразно». По большому счету оно так и было.

Но жизнь вносит свои коррективы, людей у нас, как всегда, не хватает, а мой датский опыт все-таки чего-то стоил. В 1975 году я ушел под «крышу» в скандинавский отдел МИД и стал работать там в шведском секторе. Это означало, что я приступил к подготовке в длительную командировку в Стокгольм. Работа в секторе все расставила по свои местам — и степень моей расшифровки перед противником, и опасения начальства за негативное рассмотрение шведами моего визового ходатайства, и перспективу моей скандинавской карьеры.

Под руководством заведующего шведским сектором скандинавского отдела Ю. Степанова и при взаимодействии с сотрудниками вверенного ему сектора мне удалось «вписаться» в атмосферу МИД, впервые познать дипломатическую работу с позиций центрального ведомства и заявить о себе шведскому посольству в Москве, с сотрудниками которого мне пришлось почти ежедневно сталкиваться.