Скандинавский детектив. Сборник

— Он много путешествует, имеет множество контактов в разных странах. И может стать ценным источником информации для заинтересованных лиц.

— А сейчас в ходе следствия им тоже занимались?

— Разумеется. Это само собой.

— Но почему?

— Слишком маячил на глазах.

— И этого хватило, чтобы заняться его обстоятельной проверкой?

— Да. В противном случае это стало бы упущением с нашей стороны. Так я полагаю.

— И что-то обнаружили?

— Нет, во всяком случае я ничего не знаю. И вообще мы избегаем беспокоить журналистов.

— Разумеется, меня и мои поступки вы тоже проверили?

— Пожалуй, да. Я только полагаю, это происходило на достаточно высоком уровне.

— И вы копались в моих делах?

— По чисто техническим причинам — в первую очередь. А кроме того, могли учитывать и иные обстоятельства.

— Какие, например? — меланхолично спросил премьер.

— Да ты и сам должен ориентироваться.

— Поверь мне, нет.

— Теоретически можно было полагать, что ты намерен остаться за границей. И готовишь побег, предварительно отправив туда дочь.

— Господи Боже!

— Я же сказал, это чисто теоретическая версия.

В Карлстад они прибыли больше чем за час до начала собрания в Народном доме. Управление дороги согласилось задержать поезд на Восточном вокзале. Оттуда премьера без проблем перевезли в старый импозантный отель на Кларавеген.

— Сегодня вечером будет страшный ажиотаж, — заметил один из местных партийных боссов, человек с лицом хронического пьяницы. — Одних журналистов не меньше сотни.

— А Грен приехал? — спросил Сундлин.

— Имею удовольствие сообщить вам, что он остановился в том же отеле.

— Полагаю, я бы здорово его достал, если бы предложил выпить по стаканчику, — со злорадной миной заметил Сундлин.

С ГЛАЗУ НА ГЛАЗ

Адвокат Бродин сидел в ресторане на Кунгсгатан вместе с солидным мужчиной с темными волосами и с кокетливой эспаньолкой. Это был дорогой и прекрасно зарабатывающий психиатр, который участвовал в экспертизе Енса Форса.

Когда власти не удовлетворило заключение официальных специалистов, решили пригласить несколько экспертов со стороны, чтобы никто потом не мог ни в чем упрекнуть. Кельнер в красной куртке подошел принять заказ. Мясо шипело на рашпере, под которым тлел древесный уголь.

— Я, пожалуй, съел бы хороший кусок мяса,— заметил психиатр.

Бродин машинально протер стекла очков, отбросил волосы со лба и тоже заказал мясо.

— А что будете пить? — спросил кельнер, который, как ни удивительно, был шведом.

Бродин с психиатром просмотрели карту вин и выбрали довольно дорогой «токай».

— И сухой «мартини» на аперитив, — добавил Бродин. Через несколько минут дородная буфетчица принесла прозрачные напитки. Бродин выловил ломтик лимона, потом проглотил оливку. Пили они молча. Бродин управился с содержимым своего бокала в два глотка. Казалось, он куда-то спешит. Психиатр тянул по капельке. Бродин жевал зубочистку, на которую перед тем нанизал оливку. Психиатр закурил папиросу из длинного портсигара с красивой гравировкой.

— Должно быть, тебя интересует, как идет экспертиза, — сказал он.

— Да. Ввиду нового поворота событий я оказался в довольно двусмысленном положении. Не хотелось бы просто так высылать Форса в Албанию, не зная, сможет ли он это выдержать.

Психиатр отхлебнул немного, его острая бородка все время воинственно топорщилась.

— Как я понимаю, выбора у тебя уже нет, — заметил он. — Противиться его высылке сейчас просто невозможно.

Казалось, Бродин хотел запротестовать, но передумал.

Некоторое время они лениво говорили о делах, дожидаясь еды. Наконец подали мясо. Психиатр тут же разрезал кусок, чтобы убедиться, что оно недожарено, как он и хотел. Потек розоватый сок — все в порядке.

— Ты же понимаешь, что до конца исследований очень далеко.

— Но разве нельзя уже сейчас высказать какое-то мнение? — спросил Бродин и отпил глоток вина.

— Нет, конечно.

Бродин был разочарован.

— У тебя нет собственного мнения?

Психиатр проглотил кусок мяса и вытер губы уголком салфетки.

— Не хотелось бы высказывать свои личные заключения, не посоветовавшись с коллегами. Не все судебные психиатры довольны нашей миссией. Если я стану давать интервью, это еще больше осложнит сотрудничество.

— Ты же знаешь, что я никому ничего не скажу, — обиженно возразил адвокат. — Я действую только в его интересах.

«И в своих собственных»,— подумал психиатр.

Некоторое время они молчали. Из бара доносился визгливый женский смех. Психиатр выскреб подливу с тарелки кусочком хлеба, потом потер мочку уха. Бродин уже все съел, как обычно быстро, и его всегда огорчало, сколько на это уходит времени. Он любил быстрый темп и не понимал флегматичных людей.

— С глазу на глаз могу сказать тебе, что я думаю, — согласился наконец знаменитый психиатр с двойной фамилией. — Если только ты обещаешь, что все останется между нами.

— Разумеется.

И снова пауза. Бродин допил остатки вина и напряженно ждал приговора психиатра. А тот тянул.

— Полагаю, что Форс серьезно болен, — наконец заявил он.

— Но он выглядит совершенно нормально, — запротестовал Бродин.

— Это не довод при психическом заболевании.

— Я и сам знаю, но что в нем ненормального?