Скандинавский детектив. Сборник

— Би! Би, ты здесь? Помоги застегнуть молнию.

Ивонна появилась в «Буду» — маленьком черном платье из креп-сатина. На красивых плечах лежали две узкие бретели. Черные волосы были зачесаны назад, глаза, подведенные голубыми тенями, казались неестественно большими.

— Здесь Ульф, — сказала она фру Гунборг, повернувшись спиной к Би. — Он не заходил поздороваться?

— Ульф? — изумленно переспросила фру Гунборг. — Что он здесь делает?

— Пришел с Жаком. Они ходят теперь в пажах у фру Турен.

Гунборг Юнг медленно поднялась из-за швейной машинки. Она казалась еще более породистой, когда выпрямилась и строго поджала губы.

— Ты врешь. Врешь потому… потому, что…

— Я не вру. И ничего не утверждаю. Только намекаю. — Она попятилась с насмешливым и одновременно чуть испуганным видом.— Намекаю, что твой милый мальчик Уффе — новая игрушка Вероники Турен.

3.

Би застала фру Гунборг в комнате портних одну и спросила:

— Вы остаетесь? Уже половина шестого.

Седая голова фру Гунборг склонилась над вечерним платьем бордового шелка.

— Да, я обещала фру Арман отработать дополнительно несколько часов в неделю.

— Бедная! Сверхурочная работа в такой дивный вечер!

— Но ведь это еще и дополнительные деньги! А кто откажется от денег перед отпуском?

Би сменила халат на потертую замшевую куртку.

— Они там тоже и не думают уходить. Эта мерзкая тетка явно собирается здесь заночевать. Можешь передать им, что мой рабочий день окончен и я ухожу.

Гунборг Юнг уронила бордовую ткань на колени и, сдвинув очки на кончик носа, устремила взгляд дальнозорких глаз на открытую дверь в холл. Ульф снимал теперь комнату в городе, и они виделись не каждый день. Но сегодня она решила с ним поговорить.

Едва он появился в холле, как она строго окликнула:

— Ульф! Уффе!

— Мама! Привет!

— Зайди и закрой дверь.

— Зачем? Я тороплюсь.

— Нам надо поговорить.

Сын послушно зашел в комнату, огляделся с детским любопытством, вытянул пару ящиков с пуговицами и катушками ниток, потрогал деревянный манекен и спросил:

— Так о чем ты собиралась поговорить?

Можно ли было уловить черты сходства между матерью и сыном? Наверное, было что-то общее и в фигуре, и в чертах лица. Но если она выглядела удивительно породистой и утонченной, то он казался слабым и безвольным. Волосы у него были темные, глаза карие — в отличие от матери, у которой глаза были синие. Она внимательно оглядела сына, подумав, что тот все больше отдаляется от нее.

— Как ты познакомился с Вероникой Турен?

— Жак представил меня ей прошлой осенью на вечеринке. А что?

— Как близко ты с ней знаком?

— Как близко?… Слушай, что это за допрос? Я бывал у них дома на вечерах и приемах, а теперь они пригласили меня провести выходные у них в Мальме.

Несмотря на внешнюю строгость, мать всегда была безоружна перед ним, и он абсолютно не привык к ее советам и указаниям. Поэтому он недоуменно уставился на нее, когда она решительно заявила:

— Ты откажешься от этого приглашения и прекратишь общаться с семьей Турен.

— Мама, да что с тобой? Ты с ума сошла? Я вроде бы вправе сам решать, с кем мне общаться, а с кем нет. А Вероника замечательная женщина. Она такая милая, такая гостеприимная, и с ней всегда чертовски весело.

— Милая! — воскликнула Гунборг, и разговор перешел в громкий и бессвязный спор.

Некоторое время спустя Ульф вбежал в салон, где к тому времени осталась одна Мария Меландер.

— Где они? Неужели уже ушли?

— Да, — кивнула Мария, подавив в себе неуместное желание добавить «слава Богу».

— Все? Куда?

— Директор Турен с женой собрались подбросить фру Арман до Стюреплан. Жак предложил отвезти домой Ивонну — вот и все, что я знаю.

В красивых глазах парня застыло такое огорчение, что Марии даже захотелось его утешить, если бы у нее еще оставались силы выражать сочувствие другим. Она с облегчением услышала, как за ним захлопнулась входная дверь, а затем дверь хлопнула еще раз — это, по всей видимости, ушла Гунборг.

Наконец-то ателье опустело, никто больше не вынуждал ее держать себя в руках, быть вежливой и улыбаться, улыбаться…

Она так устала, что больше всего на свете хотела сесть посреди всего этого развала и заплакать. Не будь она приглашена в тот вечер на ужин, она бы именно так и сделала, а потом забралась бы в постель в своей каморке за кухней.

Вот уже два месяца Мария жила в ателье. Это временное и печальное обстоятельство являлось результатом двух совпавших по времени факторов. Больше года она снимала квартиру в Ярдет, но хозяин вернулся из заграницы раньше, чем предполагалось, и Мария буквально оказалась на улице. На этой же неделе ателье Асты лишилось уборщицы, которая до этого подметала, пылесосила и убирала за возможность бесплатно жить в маленькой комнатке. Ей, разумеется, нашли замену, однако это был мужчина, имеющий жену, детей и квартиру в Бальмуре, так что он не претендовал на узкую холостяцкую постель в комнатке за кухней.