Скандинавский король (ЛП)

— Я не верю в это, — говорит она. — Ты слишком хорош в с…., - она прерывается и громко смеётся, прикрывая рот. Боже мой, она почти не остановилась от этого признания. Ни моим дочерям, ни Йохану не нужно знать, насколько я хорош в постели.

— Я хорош в бою, да, — говорю я, прикрывая рот. — Но не в настоящих танцах.

— Ну, я уверена, что ты хорош в медленных танцах, если что. Короли должны знать всё это дерьмо, не так ли?

— Да, мы должны знать всё это дерьмо.

— Тогда, возможно, однажды ты пригласишь меня на танец.

Она всё ещё улыбается, когда говорит это, но в этом есть что-то душераздирающее. Как будто мы оба знаем, что единственные танцы, которые мы когда-либо будем танцевать, будут в наших спальнях.

Я ненавижу это. Я так люблю это и в то же время ненавижу.

Я ненавижу, что мы пытаемся подавить то, чему суждено быть.

Намордник на собаке, которой так и не дали шанса.

— Сейчас солнечно! — восклицает Клара, высовывая голову из люка и осматриваясь. — Мы можем подняться, папа?

— Конечно, — говорю я ей. — Осторожнее на палубе, она немного мокрая и скользкая, и оставайтесь внизу рядом с Авророй.

Девочки вылезли и подошли к ней, похоже, впечатлённые тем, что она управляет лодкой. Я надеваю солнцезащитные очки и сканирую воду перед нами в поисках коряги, которая иногда проплывает здесь.

— Это что, типа рентгеновского зрения? — спрашивает Аврора.

Я подхожу к штурвалу и протягиваю ей очки. — Они просто поляризованные. Они уменьшают блики, чтобы было легче смотреть в воду.

Она отпускает штурвал, когда я хватаюсь за него, и надевает солнцезащитные очки на лицо.

— Вау, — тихо говорит она, оглядываясь вокруг. Её улыбка такая яркая, и я вижу своё отражение в очках. Я тоже улыбаюсь. — Это как будто совершенно новый мир.

— Совершенно новый мир, — начинает драматично петь Клара. — Новая фантастическая точка зрения.

Я качаю головой. Она любит свои диснеевские мультфильмы, но она не унаследовала певческий голос своей матери.

Аврора всё ещё смотрит по сторонам, затем снимает и снова надевает их. — Сейчас трудно сказать, что такое реальность.

— Это всё одно и то же, просто ты видишь это через другой фильтр, — говорю я ей. — Это заставляет всё, что ты знала, снова казаться совершенно новым.

— Это как другое измерение.

Я хихикаю над тем, как она увлечена, и осторожно снимаю солнцезащитные очки с её лица, пристально глядя на неё. — Ну, это измерение, в котором ты живёшь. Оно всё равно прекрасно.

Но любовь, в этом-то и разница. Любовь — это как смотреть на мир через поляризованные очки. Каждая вещь изменилась к лучшему. Всё мутное снова становится ясным.

— Папа, — говорит Клара, дёргая меня за куртку. — Когда мы приедем на якорное место?

— Скоро, — успокаиваю я её.

Хотя некоторые из лучших якорных стоянок находятся на шведской стороне пролива, мы идём вдоль датского побережья, пока не доберёмся до маленькой бухты, обрамлённой пляжем с белым песком. Как и пляж, на который я возил Аврору до Нового года, он пустынен и не заполнится ещё месяц.

Это здорово, потому что здесь у нас полное уединение.

Мы опускаем якорь, затем лодка королевских слуг делает то же самое рядом с нами, а потом мы приступаем к ужину.

Мне неприятно это признавать, но я не очень люблю готовить. Считайте, что я избалован или вырос в семье принца с бесчисленными поварами, но мне определённо не хватает кулинарного таланта.

Аврора, с другой стороны, берёт всё на себя. Внизу, на камбузе, она готовит испанскую паэлью, которая может соперничать даже с самыми лучшими поварами в моём распоряжении. Она даже делает достаточно, чтобы раздать паэлью королевским сопровождающим, и Йохан помчался, чтобы доставить её.

— Ещё один скрытый талант, — говорю я ей после нескольких укусов. Мы все сидим за столом, копаемся в еде, между нами бутылка хорошего бордо. Йохан не может пить, потому что он официально на службе, так что это только между мной и Авророй.

— Поверь мне, это было легко, — говорит она. — Я приготовила столько еды для стольких семей, но это первый раз, когда я могу похвастаться перед вами, ребята.

— Для скольких семей ты готовила? — спрашивает Фрея.

— О, я не была поваром. Я была просто няней. Но в тех домах у них не было повара, поэтому я делала и это. Я также была водителем. Я делала всё.

— Их мать тоже умерла? — спрашивает Клара.

Я чуть не роняю вилку, но Аврора справляется со всем этим. — Нет, их матери были живы. Просто им нужна была дополнительная помощь, потому что они слишком много работали.

— Как папа, — тихо говорит Фрея.

Ауч. Ненавижу это напоминание.

— Все должны работать, — мягко говорит Аврора. — Если бы у меня были свои дети, я уверена, что они бы обиделись на меня за то, что я провожу все дни с вами.

— Почему у тебя нет детей? — спрашивает Клара.

— Клара, — шиплю я на неё. — Это неуместный вопрос.

— Почему?