Сканер

Он плакал вместе с Полли, он обнимал ее, но она не чувствовала его объятий. Он хотел рассказать ей о том, как одолел чудовищ, и о том, как за эти несколько дней успел ее полюбить. О том, что у него никого больше нет и о том, что он так спешил к ней вернуться, но застрял в этой холодной земле. О том, что отдал бы все, чтобы хотя бы еще секунду побыть с ней вместе. Подержать ее ладонь в своей. Но слова не долетали до нее. И тогда ему снова стало страшно. Это был такой страх, от которого он весь покрылся ледяным потом. И сердце его, казалось, остановилось. Время вокруг тоже остановилось. Все его мысли, все его усилия были направлены лишь на одно — вернуться в собственное тело. Люди завернули его тело в покрывала и ушли. Но Том видел свое тело сквозь покрывала. С ним стало происходить что-то странное — оно начало уменьшаться. Том все пытался в него проникнуть, но оно становилось все меньше. В мире Тома время стояло на месте, но в мире людей прошли три дня. Наконец, они вернулись и открыли покрывала. Тела Тома больше не было. От него остались только ногти и волосы. Ему некуда было возвращаться. И тогда Тома охватило чувство равнодушия. Он вдруг понял, что он безмерно устал. Люди махали руками и показывали вокруг. Они удивлялись радужному сиянию, появившемуся вокруг домика, где умер Том. Но Тому было уже все равно. Он все больше отдалялся от них. Они становились все меньше и меньше, картинка съежилась до размеров этикетки спичечного коробка. Очертания становились совсем расплывчатыми, потом, наконец, исчезли.

Том вздохнул и заснул.

И проснулся.

VIII

Полли трясла его за плечо.

— Эй, пора просыпаться!

— Я что заснул?

— Ну да, ничего страшного. Такое случается со многими новичками. Пойдем обедать.

Они вошли в брезентовый шатер, в котором уже выстроилась очередь за едой. Том поздоровался с поваром и протянул ему миску. Повар, худой юноша в смешном женском переднике в горошек, улыбнулся в ответ, зачерпнул половник горохового супа и вылил его в миску.

Том с Полли присели на край лавки у самого конца длинного деревянного стола.

— Время пришло, — полушепотом сказала Полли. — Сегодня тебе надо будет поговорить с одним человеком. Его зовут Лю.

— Он здесь главный? — поинтересовался Том.

— Главных здесь нет. Все равны. Делами управляет общее собрание жителей. Лю просто уполномочен собранием отвечать за некоторые вопросы.

— Какие, например?

— Он сам тебе расскажет. — Полли отломила от серого куска хлеба половину и протянула Тому.

Том смотрел на Полли. На то, как она ест, аккуратно облизывая ложку, на ее худое плечо с выползающей из-под тишотки татуировкой в виде змейки, высунувшей жало в сторону неведомой добычи. Он вспомнил, как много хотел ей сказать, а вот теперь все забыл, растерял все слова. Люди вокруг шумно общались, жестикулировали, хлопали друг друга по плечу. Один за другим они доедали, брали свои миски, ополаскивали их в умывальнике и ставили в решетки кухонного шкафа.

— Нам пора, — сказала Полли.

Они встали из-за стола. Том подождал, пока человек перед ним помоет миску, улыбнулся ему и подставил свою под струю умывальника. Потом запихнул ее в свободную щель решетки и вышел на улицу, дожидаясь Полли. Она появилась через минуту, взяла Тома за руку и повела его к двери одного из домов напротив столовой.

— Он тебя ждет, — сказала она и поцеловала Тома в щеку.

Том поднялся по ступенькам. Постучал в дверь. Ему открыл коренастый человек азиатской внешности. Жестом пригласил внутрь.

Стандартная комната. Голые стены из бруса, кровать, стол с монитором.

— Хотите чаю? — спросил человек.

Том кивнул.

— Не буду спрашивать какого. Выбора здесь нет.

Его рот чуть растянулся в подобии улыбки.

— Здешние условия подходят только для выращивания пуэра. Он отлично гниет в этой земле. Так что пуэр.

Том снова кивнул.

Лю пару раз слил воду, отжал пуэр рычажком на крышке пластикового чайника и разлил чай по чашечкам.

— Вы удивлены, что китаец участвует в сопротивлении? — спросил Лю.

— Да нет, почему?

— Не лукавьте, конечно, удивлены. Наших и, правда, довольно мало среди борцов. Все дело в том, что именно наш народ оказался наиболее восприимчивым к плодам западной цивилизации. Общество потребления поглотило нас с головой. Я вырос в диком краю, отрезанном от остального мира горами. К нам не летали самолеты, не ходили поезда и не прибывали туристические автобусы. Вокруг росли пихтовые леса. На горах сохранились древние храмы, которые не затронула культурная революция. В храмах жили дикие обезьяны. И вы знаете, в наших краях не водились деньги.

Лю посмотрел на Тома. Том внимательно слушал.

— Раз в неделю, по пятницам, в нашем поселке открывался рынок. На него с гор спускались жители отдаленных деревень. Они вели под уздцы мулов, нагруженных товарами. Все, что угодно, можно было обменять на рынке — овощи, фрукты, чай, молоко, мясо, ткани, ковры, веники, одежду ручной работы. За столиками сидели врачи — от народного целителя до стоматолога. С ними можно было расплатиться товарами. Платишь столько, на сколько договоришься. Так было в моем детстве.

— А потом? — спросил Том.