Скарамуш

Господин де Керкадью ухватился за это соображение и, когда мэр с сыном ушли, попытался успокоиться. Однако в глубине души он сомневался, памятуя о поездках господина де Плугастеля. Что, если революционеры столь же хорошо осведомлены на этот счёт? Скорее всего, так оно и есть. Жёны политических преступников, как известно, в былые времена страдали за грехи своих мужей. При народном восстании всё возможно, и Алина будет в опасности вместе с госпожой де Плугастель.

Поздно ночью, когда господин де Керкадью уныло сидел в библиотеке с погасшей трубкой, в которой искал утешения, раздался сильный стук в дверь.

Старый сенешаль Гаврийяка, открывший дверь, увидел на пороге стройного молодого человека в тёмно-оливковом рединготе, доходившем ему до икр. На нём были панталоны из оленьей кожи и сапоги, на боку — шпага. Он был опоясан трёхцветным шарфом, на шляпе красовалась трёхцветная кокарда, придававшая ему зловеще-официальный вид в глазах старого слуги феодализма, полностью разделявшего опасения господина.

— Что вам угодно, сударь? — спросил он почтительно, но не без опаски.

И тут его поразил решительный голос незнакомца:

— Что с вами, Бенуа? Чёрт возьми! Вы совсем забыли меня?

Трясущейся рукой старик поднял фонарь повыше и осветил худое лицо с большим ртом.

— Господин Андре! — воскликнул Бенуа. — Господин Андре! — Затем бросил взгляд на шарф и кокарду и умолк, совсем растерявшись.

Но Андре-Луи прошёл мимо него в широкую приёмную с мраморным полом в чёрно-белую клетку.

— Если крёстный ещё не удалился на покой, проведите меня к нему. Если он уже лёг, всё равно проведите.

— О, конечно, господин Андре! Я уверен, он будет счастлив вас увидеть. Он ещё не лёг. Пожалуйста, сюда, господин Андре.

Андре-Луи, следуя из Бретани, полчаса назад въехал в Медон и сразу же отправился к мэру, чтобы узнать что-нибудь определённое о событиях в Париже. По мере его приближения к столице ужасные слухи всё усиливались. Руган сообщил ему, что восстание неизбежно, что секции уже завладели заставами и что никому, кроме лиц, имеющих официальные полномочия, не удастся ни въехать, ни выехать из Парижа.

Андре-Луи кивнул, и мысли у него были самые серьёзные. Он и раньше предвидел опасность второй революции, зреющей в недрах первой. Эта вторая революция может разрушить всё, чего добились, и отдать бразды правления низкой клике, которая ввергнет страну в анархию. Вероятность того, что случится то, чего он опасался, возросла, как никогда. Он поедет сейчас же, прямо ночью, чтобы узнать самому, что происходит. Уже стоя на пороге, он обернулся, чтобы спросить Ругана, в Медоне ли ещё господин де Керкадью.

— А вы знаете его, сударь?

— Он — мой крёстный.

— Ваш крёстный! А вы — представитель! Да ведь вы тот самый человек, который ему нужен! — И Руган рассказал Андре-Луи о поездке своего сына в Париж с поручением и обо всех последующих событиях.

Этого было достаточно. То, что два года назад крёстный на определённых условиях отказал ему от дома, сейчас не имело никакого значения. Оставив свой экипаж у маленькой гостиницы, Андре-Луи направился прямо к крёстному.

А господин де Керкадью, ошеломлённый неожиданным появлением в столь поздний час того, на кого он затаил горькую обиду, приветствовал его примерно в тех же выражениях, как когда-то в этой самой комнате при аналогичных обстоятельствах.

— Что вам здесь угодно, сударь?

— Служить вам, чем могу, крёстный, — таков был обезоруживающий ответ.

Но он отнюдь не обезоружил господина де Керкадью.

— Тебя так долго не было, что я уже начал надеяться, что ты больше не побеспокоишь меня.

— Я и теперь не рискнул бы ослушаться вас, если бы не надежда, что могу быть вам полезен. Я видел Ругана, мэра…

— Что это ты там говорил насчёт того, что не осмеливался ослушаться меня?

— Сударь, вы запретили мне появляться в вашем доме.

Господин де Керкадью в растерянности уставился на него.

— И поэтому ты не появлялся у меня всё это время?

— Конечно. А почему же ещё?

Господин де Керкадью долго смотрел на него, потом неслышно выругался. Как трудно иметь дело с человеком, который понимает твои слова так буквально! Он ожидал, что Андре-Луи появится в раскаянии, чтобы признать вину и просить крёстного вернуть ему своё расположение. Господин де Керкадью сейчас так и сказал крестнику.

— Но разве я мог надеяться, что вы отступите от своего слова, сударь? Вы же выразили своё намерение вполне определённо. Да и какие слова раскаяния помогли бы мне, даже если бы я собирался исправиться? А я не имел ни малейшего желания исправляться. Возможно, мы ещё поблагодарим Бога за то, что это так.

— Поблагодарим Бога?

— Я — представитель и располагаю некоторой властью. Я очень вовремя возвращаюсь в Париж и, вероятно, могу сделать для вас то, чего не смог Руган. Сударь, это необходимо, если хотя бы наполовину верно то, что я подозреваю. Я сделаю так, что Алина будет в безопасности.

Господин де Керкадью безоговорочно капитулировал. Он подошёл и взял Андре-Луи за руку.