Скарамуш

На следующей неделе, во вторник, Андре-Луи рано утром вышел из дому один. Он был не в духе, раздражённый своим крайне унизительным положением, и пошёл пройтись, чтобы бы развеяться. Повернув за угол площади Буффе, он столкнулся с худощавым господином с болезненно-бледным цветом лица. На нём ловко сидело чёрное платье, а под круглой шляпой был парик, перевязанный лентой. При виде Андре-Луи человек отступил, навёл на него лорнет и, наконец, окликнул голосом, в котором звучало изумление:

— Моро! Где же вы, чёрт возьми, прятались все эти месяцы?

Это был Ле Шапелье, адвокат, глава Ренского салона.

— Под юбками Мельпомены, — ответил Скарамуш.

— Не понимаю.

— Тем лучше. Как вы, Изаак? И что происходит в мире? Кажется, в последнее время всё спокойно?

— Спокойно! — засмеялся Ле Шапелье. — Да где же вы были? Спокойно! — он указал на кафе в тени мрачной тюрьмы, находившейся по ту сторону площади. — Пойдёмте выпьем баварского пива. Вы нам просто позарез нужны, мы вас повсюду ищем и — надо же! — вдруг сваливаетесь как снег на голову!

Они пересекли площадь и вошли в кафе.

— Так вы считаете, что в мире всё спокойно! С ума сойти! Значит, вы ничего не слыхали про королевский указ о созыве Генеральных штатов? Теперь мы должны получить то, чего требовали сами и чего требовали для нас вы здесь, в Нанте. А слыхали вы про указ о предварительных выборах — выборах выборщиков? А знаете, какой шум поднялся в Рене в прошлом месяце? Дело в том, что в указе говорилось, что три сословия должны вместе заседать в Генеральных штатах бальяжей[78], но в Ренском бальяже аристократы вечно упорствуют в неподчинении. И вот они взялись за оружие — шестьсот человек вместе со своей челядью, возглавляемые вашим старым другом, господином де Латур д'Азиром, и решили разбить в пух и прах нас, представителей третьего сословия, чтобы положить конец нашей наглости. — Ле Шапелье тихо рассмеялся. — Но не тут-то было: мы показали им, что тоже кое-чего стоим и умеем владеть оружием. Именно к этому вы призывали нас здесь, в Нанте в ноябре прошлого года. Мы дали им решительный бой на улице под командованием вашего однофамильца Моро, военного полицейского. Да, задали мы им перцу — они еле ноги унесли и укрылись в монастыре кордельеров. Так закончилось их сопротивление власти короля и воле народа.

Ле Шапелье вкратце остановился на деталях событий и наконец перешёл к делу, из-за которого, по его словам, вынужден был охотиться за Андре-Луи и совсем было отчаялся найти его.

Нант посылает пятьдесят делегатов в Рен на собрание, которое должно выбрать депутатов от третьего сословия и отредактировать их наказы. Сам Рен представлен полностью, в то время как такие деревни, как Гаврийяк, посылают двух делегатов от каждых двухсот дворов или и того меньше. И Гаврийяк, и Рен, и Нант хотят, чтобы Андре-Луи Моро был в числе их делегатов: Гаврийяк — поскольку он из их деревни и там известно, какие жертвы народному делу он принёс; Рен — поскольку там слышали его вдохновенное выступление в день убийства студентов; что касается Нанта, то там не знали, кто он такой на самом деле, и хотели послать его от Нанта как оратора, обращавшегося к ним под именем Omnes Omnibus и выработавшего для них меморандум, который, как полагают, в большой степени повлиял на господина Неккера при формулировании условий созыва.

Поскольку Андре-Луи не смогли найти, его не включили ни в одну делегацию. Теперь же случилось так, что в делегации от Нанта есть одна-две вакансии, и именно для того, чтобы заполнить их, Ле Шапелье приехал в Нант.

Андре-Луи решительно отверг предложение Ле Шапелье.

— Вы отказываетесь? — вскричал тот. — Вы с ума сошли! Отказываться, когда тебя требуют со всех сторон! Да понимаете ли вы, что скорее всего вас выберут одним из депутатов и пошлют в Генеральные штаты в Версаль, чтобы представлять нас в деле спасения Франции?

Но, как мы знаем, Андре-Луи вовсе не был озабочен спасением Франции. В данный момент он был занят спасением двух женщин, которых любил, правда, совершенно по-разному, — от мужчины, которого поклялся уничтожить. Он твёрдо стоял на своём отказе, пока Ле Шапелье с удручённым видом не оставил все попытки убедить его.

— Странно, — сказал Андре-Луи, — что я настолько занят ерундой, что даже не заметил, что жители Нанта с головой ушли в политику.

— С головой! Мой друг, Нант, просто бурлящий котёл политических страстей! На поверхности всё спокойно лишь потому, что есть уверенность, что всё идёт как надо. Но при малейшем намёке, что это не так, котёл перекипит и страсти выплеснутся.

— В самом деле? — задумчиво переспросил Скарамуш. — Эти сведения могут пригодиться. — Затем он сменил тему. — Знаете ли вы, что Латур д'Азир находится здесь?

— В Нанте? Однако, если он выходит на улицу, ему не откажешь в мужестве: ведь жители Нанта знают о его прошлом и о той роли, которую он сыграл в мятеже в Рене. Удивительно, что его не побили камнями. Впрочем, рано или поздно побьют, нужно только, чтобы кто-нибудь подал эту мысль.