Скарамуш. Возвращение Скарамуша

10 июля выборщики вновь обратились к королю с просьбой убрать войска. На следующий день им ответили, что войска нужны для защиты прав Национального собрания! А еще через день, в воскресенье, филантроп доктор Гильотен,[123] чье приспособление для безболезненной смерти вскоре найдет столько работы, явился из Собрания, членом которого был, чтобы заверить парижских выборщиков, что, вопреки видимости, все идет хорошо, так как Неккер еще тверже, чем всегда, держится в седле. Гильотен не знал, что в этот самый момент столь часто удаляемый и призываемый господин Неккер снова изгнан камарильей королевы. Привилегированные жаждали финала – и доигрались, дождавшись финала для самих себя.

В это время другой филантроп, также доктор, некий Жан-Поль Марат,[124] итальянского происхождения, – публицист, который провел несколько лет в Англии и опубликовал там ряд работ по социальным вопросам, писал: «Будьте осторожны! Помните о фатальных последствиях мятежа. Если вы безрассудно прибегнете к нему, с вами поступят как с восставшими и потечет кровь».

В то воскресное утро, когда новость об отставке Неккера вызвала смятение и ярость, Андре-Луи был в саду Пале-Рояля – этого средоточия лавок и кукольных театров, игорных домов, кафе и борделей, – в саду, где все назначали свидания.

Он увидел, как худощавый молодой человек с лицом, изрытым оспой, который был бы уродлив, если бы не чудесные глаза, вскочил на столик перед кафе де Фуа, размахивая обнаженной шпагой и восклицая: «К оружию!» Народ в изумлении замолчал, и молодой человек, заикаясь, произнес весьма красноречивую речь, подстрекавшую к действию. Он говорил, что немцы, которые стоят на Марсовом поле,[125] сегодня ночью войдут в Париж, чтобы перебить его жителей.

– Давайте наденем кокарду! – воскликнул он и сорвал с дерева листок – зеленую кокарду надежды.

Волнение охватило толпу. Это была разношерстная толпа, состоявшая из мужчин и женщин всех слоев общества – от бродяги до аристократа, от потаскушки до светской дамы. С деревьев оборвали все листья, и головы украсились зелеными кокардами.

– Вы между двух огней, – неистовствовал заикающийся подстрекатель. – Между немцами на Марсовом поле и швейцарцами в Бастилии. К оружию! К оружию!

Волнение бурлило и перекипало. Из Музея восковых фигур, находившегося поблизости, принесли бюст Неккера, а затем бюст этого комедианта, герцога Орлеанского, у которого была своя партия и который, как любой многообещающий оппортунист тех дней, готов был воспользоваться моментом для собственного блага. Бюст Неккера был задрапирован крепом.

Андре-Луи, наблюдавший эту сцену, испугался. Дело в том, что на него произвел впечатление памфлет Марата, где была выражена мысль, которую он сам более полугода назад высказал перед толпой в Рене. Он чувствовал, что этих людей надо остановить. Этот заика к ночи взбунтует весь город, если ему не помешать. Молодой человек – адвокат по имени Камиль Демулен,[126] который позже стал знаменитым, – спрыгнул со стола, все еще размахивая шпагой и крича: «К оружию! За мной!» Андре-Луи стал пробираться к импровизированной трибуне, чтобы сгладить впечатление от опасной речи предыдущего оратора. Пробившись сквозь толпу, он вдруг лицом к лицу столкнулся с высоким, прекрасно одетым человеком, на красивом лице которого было суровое выражение, а в больших темных глазах – гнев.

Так они долго стояли, глядя в глаза друг другу и не замечая, как мимо течет толпа. Затем Андре-Луи рассмеялся.

– У этого малого тоже очень опасный дар красноречия, господин маркиз, – сказал он. – Сегодня во Франции много таких. Они вырастают на почве, которую вы и подобные вам оросили кровью мучеников свободы. Возможно, скоро настанет черед пролиться вашей крови: почва пересохла и жаждет ее.

– Висельник! – ответил маркиз. – Вами займется полиция. Я сообщу начальнику полиции, что вы находитесь в Париже.

– Боже мой! – воскликнул Андре-Луи. – Неужели вы никогда не образумитесь! Как вы можете рассуждать о полиции, когда сам Париж вот-вот обрушится вам на голову или загорится под ногами? Ну что же, господин маркиз, кричите громче. Разоблачите меня здесь, перед этими людьми, – и вы сделаете из меня героя. А может быть, мне разоблачить вас? Пожалуй, так я и сделаю. Мне кажется, пора вам наконец получить по заслугам. Эй, послушайте! Разрешите представить вам…

Но тут людской поток увлек его за собой, разлучив с господином де Латур д’Азиром. Тщетно пытался он выбраться из толпы. Маркиз, которого завертел водоворот, остался стоять на месте, и последнее, что увидел Андре-Луи, – улыбка на плотно сжатых губах, уродливая улыбка.

Между тем сад опустел, так как все ушли за смутьяном-заикой с зеленой кокардой.