Скарлетт

На мне было самое просто платье. Без рюш и вышивок, лишь гладкий белый шелк и тонкие бретельки. Платье было отрезное по лифу и поэтому живот не так сильно выдавался, хотя я и не скрывала его.

Просто так мне казалось, что я выглядела изящнее. Волосы я тоже не убирала вверх и не завивала. Я просто прошла миллион процедур для волос и кожи и теперь волосы блестели потрясающе, а кожа была мягкая и пахла лавандой.

Мой отец, лорд Свон вел меня к алтарю и я была счастлива. Вся моя семья смогла приехать на это торжество и это было бесценно.

Элис приняла всех очень радушно. И в конце концов, несмотря на изначальную скованность, все подружились. Делить было нечего. Я была их дочерью, а Элис была моей матерью.

Я подошла к алтарю. Дарен поднял мою фату и священник начал церемонию. Я почти ничего не слышала, я была захвачена в плен моими грозовыми глазами.

Было ощущение, что я утонула в его глазах, что он качает меня на волнах своего лаского взгляда. Это было неописуемо. Нереально. Гипнотически.

Теперь можете произнести свои клятвы, — сказал священник.

Дарен, так и не отрывая взгляда начал говорить:

В моей жизни было много дорог. Было много взлётов, реже падений. Я добивался многого и считал, что в этом и есть смысл. А сейчас понимаю, что смысл в том, чтобы разделить дорогу с кем-то. Разделить поровну. Вместе испытывать радость от побед, рука об руку выходить из неприятных ситуаций. А потом уметь посмеяться вместе над проблемами и просто обнявшись лечь спать, зная, что рано утром нас разбудит топот маленьких ножек… Скарлетт, ты — моя вселенная. Я вечно буду любить тебя, охранять тебя, жить для тебя.

Дарен закончил речь, а я стояла и не могла справиться со своими эмоциями. Разве можно любить так сильно?

Я произнесла свою клятву:

— Все мои дороги всегда вели к тебе. Ты предназначен мне судьбой и моим сердцем. Нет ничего что может остудить пыл в моём сердце. И сколько бы лет не прошло, сколько бы событий не произошло ты всегда будешь моим, а я — твоей. Я люблю тебя.

Дарен импульсивно подался ко мне и захватил в плен мои губы. В его поцелуе было столько еле сдерживаемых чувств, что мне резко стало очень жаль, что мы ни одни в часовне.

Через силу оторвавшись друг от друга мы повернулись к гостям и нам начали аплодировать.

Мама еле сдерживала слезы, а сестричка Люси расплылась в счасливой улыбке. Бесценны люди, которые радуются счастью других. Я радостно помахала ей букетом, а она, убрав руку из ладони своего жениха, — принца Роберта, показала мне "класс". Да-да, она всё таки добилась своего, принц был ей просто очарован и через полгода у них должна была состояться свадьба. А пока моя сестрица находилась в статусе невесты.

Я рассмеялась. Ещё счасливее быть было просто невозможно.

Дарен взял меня на руки и понёс из церкви, под шумные радостные возгласы и поздравления.

— Я люблю тебя. — Прошептал он мне на ушко, а я поцеловала его.

Так и начался ещё один новый и прекрасный период моей счастливой жизни. Жизни полной любви.

Эпилог

Дарен! — завопила я, сбивая огонь со своих волос.

— Скарлетт, дорогая, что случилось? — Дарен застыл на входе в комнату.

— Дорогой, их шалости сведут меня с ума. Агнус пытался научить Агнессу управлять огнём, но он же сам ещё не умеет!!! Мы же запретили им пользоваться магией и теперь, я даже не знаю, что с ними делать! Так не люблю их наказывать… — Сказала я, стряхивая с головы пепел от обожженных волос.

Хорошо, что я успела вовремя среагировать, а так бы ходить мне с лысой головой и радовать всех своим видом. — Придется выстричь челку и сделать каре

— А что, тебе пойдет. — Сказал Дарен и подошел ко мне, крепко обняв.

Так в обнимку мы и стояли, смотря на своих детей. А они, в свою очередь, своими невинными глазками смотрели на нас и моя злость постепенно улетучивалась. Ну как можно было злиться на таких ангелочков. Они же такие крошки…

— Ну каре, так каре… — сказала я смирившись и подхватывая на руки двухлетнюю Агнессу.

Она обняла меня своими ручками за шею и за это я могла простить ей всё. Это не с чем не сравнимое чувство, когда детские ручки обнимают тебя.

— Мамочка, ты больше не злишься? — спросила она, хлопая своими серыми глазищами, такими же как у отца. Ну как я могла устоять? Как могла злиться?