Скарлетт

В Роскоммоне все как один восхищались чудесной погодой. Собравшиеся на лужайке перед домом развлекались игрой в теннис. Все было залито мягким солнечным светом. Темнеть начинало только после девяти часов.

Скарлетт была рада вновь оказаться в одной компании с людьми, к которым она испытывала искреннюю симпатию, с тех пор как познакомилась с ними в Дублине. Единственный человек, которого она не поприветствовала с обычным энтузиазмом, был Чарльз Рэгленд.

— Это ваш полк, Чарльз, забил до смерти того несчастного человека на площади. Я этого никогда не забуду и никогда вам не прощу. Вы можете носить штатский костюм, как сейчас, но вы все равно английский солдат, а я теперь знаю, что военные — настоящие чудовища.

К ее удивлению, Чарльз не стал оправдываться:

— Мне очень жаль, что вам довелось стать свидетельницей финала этой истории. Наказание кнутом — позор для армии. Но мы видим вещи и пострашней. Со всем этим нужно бороться.

Рэгленд отказался дать подробности, однако Скарлетт и без него слышала рассказы о растущей волне насилия против лэндлордов в разных районах Ирландии. Банды преступников жгут поля, режут скот; недавно управляющий большого поместья возле Голвея попал в засаду и был изрублен на куски. В народе шепотом поговаривают о возрождении движения «Белых Ребят», организованных банд мародеров, которые терроризируют помещиков сильнее, чем сто лет назад. Впрочем, умные головы скептически относятся к подобного рода слухам. Отдельные волнения, спровоцированные известными деятелями, вспыхивают то здесь, то там, но быстро затухают. Хотя мало кто мог сказать, что у него не было тяжело на сердце, когда жители деревень молча провожали его экипаж тяжелым, ненавидящим взглядом.

Скарлетт простила Чарльза. Но сказала ему, что он не должен питать иллюзий: она ничего не забыла.

— Я готов взять вину на себя за каждый из ста ударов кнутом, если бы это смогло заставить вас время от времени вспоминать меня, — с пылом произнес он и покраснел, как ребенок.

— Черт возьми, я придумываю пламенные речи не хуже, чем лорд Байрон, когда сижу в казарме и думаю о вас, но стоит мне вас увидеть, как я начинаю нести полную ахинею! Вы, наверное, догадываетесь, что я безумно в вас влюблен?

— Вы правы, Чарльз, я действительно начала это замечать. Я не уверена насчет лорда Байрона, но вы мне определенно нравитесь.

— Вы… Неужели… Да вы просто ангел! Могу ли я надеяться, что…

— Боюсь, что нет, Чарльз. Да не отчаивайтесь вы так. Дело не в вас. Я готова ответить так любому.

Пирожные перед комнатой Скарлетт каждую ночь оставались нетронутыми и постепенно черствели.

— Какое счастье снова очутиться дома! Мне кажется, я просто ужасный человек. Когда я куда-нибудь уезжаю, то чувствую невыносимую тоску по дому. Даже если там, где я нахожусь, очень весело. Но, клянусь вам, дорогая Гарриэт, не успеет закончиться эта неделя, как я начну думать о следующей поездке в гости. Расскажи мне обо всем, что случилось в мое отсутствие. Кэт, должно быть. Билли уже до смерти надоела?

— Совсем нет. Дети придумали новую игру под названием «Утопить викинга». Я не знаю, откуда они взяли такое название. Кэт говорит, что вы знаете, а она только помнит само слово — «викинг». Они забросили на башню веревочную лестницу. Билли натаскал наверх камней, и теперь они там целыми днями просиживают, бросая камни в реку через бойницы.

Скарлетт засмеялась:

— Какова озорница! Упрашивала меня несколько месяцев, чтобы я с ней забралась на башню. А теперь, гляжу, запрягла еще и Билли делать для нее всю тяжелую работу. А ведь ей еще нет и четырех. Что же будет, когда ей исполнится шесть лет! Наверное, в страхе будет держать весь дом. Вам, Гарриэт, боюсь, палкой придется заставлять ее учить буквы.

— Надеюсь, нет. Кэт уже сейчас с любопытством разглядывает рисунки животных в букваре.

Скарлетт довольно улыбнулась, почувствовав в словах гувернантки намек на то, что ее дочь — гениальный ребенок. Ей очень хотелось верить, что Кэт постигает все быстрее и лучше, чем любой другой ребенок за всю историю человечества.

— Скарлетт, вы не могли бы мне рассказать немного о своей поездке? — с легкой завистью спросила Гарриэт.

Несмотря на то, что жизнь не раз устраивала ей тяжелые испытания, она не потеряла присущей ей любознательности.

— Все было просто замечательно, — стала рассказывать Скарлетт. — Нас было, наверное, человек двадцать пять, и, к счастью, на этот раз без скучного генерала-отставника, любящего вспоминать, какую такую науку ему сто лет назад преподал фельдмаршал Веллингтон. Мы провели увлекательный турнир по крокету — кто-то принимал ставки, кто-то выигрывал, а кому-то приходилось расставаться со своими денежками. Словом, все, как на скачках. Я была в одной команде с…

— Миссис О'Хара, миссис О'Хара! — Кто-то, истошно крича, бежал по коридору. Скарлетт вскочила, как ужаленная. В комнату влетела растрепанная, с безумным лицом служанка и, задыхаясь, с трудом подбирая слова, начала говорить: — Там, на кухне… Кэт… раскаленная сковородка…