Скарлетт

Скарлетт с затаенной гордостью выслушивала планы Кэт и наблюдала за ее усердными приготовлениями. Кэт решила создать свой мир, в котором ей было бы хорошо и без Билли. «Я могла бы многому поучиться у своей четырехлетней дочери», — подумала Скарлетт с грустью. На Хэллоуин они праздновали день рождения Кэт. Они испекли четыре маленьких пирожка, каждый был с четырьмя свечками. Один съели сами, сидя на полу в башне. Второй съели вместе с Грейн. А по дороге домой оставили еще два для птичек и зверюшек.

На следующий день радостная Кэт сказала, что не осталось ни крошки.

Она не позвала ее пойти посмотреть. Теперь башня была ее личным владением.

Как все в Ирландии, той осенью Скарлетт читала газеты с чувством тревоги, перерастающей в возмущение. Тревога ее была вызвана частыми случаями выселения и лишения имущества. Она вполне могла понять то сопротивление, которое в ответ оказывали фермеры. Нападения на управляющих людей, вооруженных вилами, а то и просто с голыми руками, были лишь нормальной человеческой реакцией, и ей было жаль, что ни одно из выселении не остановили таким способом. Фермеры не виноваты в том, что урожай плохи не выручено денег от продажи зерна. Она это хорошо понимала.

На охоте все только об этом и говорили, причем владельцы земель были гораздо менее снисходительны, чем Скарлетт. Они были обеспокоены случаями сопротивления, оказываемого фермерами. «Чего, черт возьми, они ждут? Если они не платят арендную плату, то лишаются дома. Они это знают, так было всегда. Мятеж, вот что это такое…»

Однако и Скарлетт изменила свое мнение и встала на позицию своих соседей, когда появились Белые Ребята. Если летом было несколько отдельных инцидентов, то теперь Белые Ребята были лучше организованы и гораздо более жестоки. Ночь за ночью озарялись светом факелов амбары и скирды сена, убивали овец, забивали свиней, ослам и тягловым лошадям перебивали ноги или резали сухожилия, разносили вдребезги витрины магазинов, а внутрь подбрасывали навоз или горящие факелы.

С приближением зимы участились нападения на военных: английских солдат и ирландских констеблей, на дворян, путешествующих как верхом, так и в повозках. Отправляясь куда-нибудь, Скарлетт непременно брала с собой грума.

Кэт была источником ее постоянного беспокойства. Разлука с Билли, казалось, расстроила ее гораздо меньше, чем боялась Скарлетт. Она была все время занята какой-нибудь игрой, которую сама для себя придумывала. Но ей было всего четыре года, и Скарлетт не нравилось, что она так много гуляет одна. Она не желала держать своего ребенка в клетке, но ей хотелось, чтобы Кэт не была уж такой подвижной, такой независимой, такой бесстрашной. Она разгуливала по конюшням и амбарам, кладовкам и маслобойням. Она бродила по полям и лесам, как маленькая дикарка, чувствуя себя там как дома, да и в самом доме было множество неиспользуемых комнат, там было так здорово играть. Чуланы, полные ящиков и сундуков. Подвалы, в которых хранились вино и бочки с продуктами. Помещения для слуг, для серебра, молока, масла, сыра, льда, гладильная, плотницкая мастерская — в Бит Хаусе было чем заняться.

Искать Кэт было бессмысленным занятием. Она могла быть где угодно, но всегда являлась домой, чтобы поесть и принять ванну. Скарлетт не могла понять, откуда девочка знала, который час, но она никогда не опаздывала.

Каждый день после завтрака Скарлетт и Кэт совершали прогулки верхом. Однако Скарлетт боялась ездить по дорогам из-за Белых Ребят. И ей не хотелось брать с собой грума, чтобы не разрушать очарование этих прогулок вдвоем. Таким образом, их маршрут пролегал теперь по тропинке, которой она пользовалась раньше, мимо башни, через брод и дальше по направлению к дому дяди Дэниэла. «Возможно, Пиджин О'Хара это и не нравилось, но ей придется мириться с этим, если она хочет, чтобы я продолжала выплачивать аренду за Симсуа. Ах, если бы Тимоти, младший сын Дэниэла, побыстрей нашел себе невесту! Тогда бы ему досталось это маленькое имение, а характер Пиджин, безусловно, только выиграл бы от присутствия посторонней женщины». Скарлетт не хватало той непринужденности, которая существовала в ее отношениях с собственной семьей до Пиджин.

Каждый раз, прежде чем отправиться на охоту, Скарлетт спрашивала

Кэт, не возражает ли она. Кэт морщила загорелый лобик с выражением недоумения в ясных зеленых глазках.

— Почему люди возражают? — спрашивала она.

От этого Скарлетт становилось легче. В декабре она объяснила Кэт, что ее не будет долго, потому что она едет далеко, на поезде. Реакция Кэт была такой же.