Скарлетт Рэд

Я удивлена, что он не упоминает о той ночи, когда он подбросил меня, тринадцатилетнюю, домой. Он должен был заметить, что я была конкретно не в себе. Я закрываю глаза и трясу головой, выбрасывая все мысли. Я рада, что он, кажется, хочет оставить все в прошлом. Встретившись с его пристальным взглядом, я твердо говорю ему:

— Обещай, что ты не станешь относиться ко мне по-другому. В противном случае, между нами ничего не сработает.

Его пальцы скользят по задней стороне моей шеи, а затем смыкаются в фирменном захвате, из-за чего я еще сильнее выгибаюсь.

— Я тот, кто я есть, Талия. Тот факт, что ты понимаешь и принимаешь мой… напор, сработает к нашей обоюдной выгоде. Я не собираюсь врать и говорить тебе, что не переживаю, но отступать не в моей природе. И хотя я ненавижу мысль, что ты можешь воспользоваться своим стоп-словом, сейчас это важнее, чем когда-либо раньше. Я должен быть уверен, что ты используешь его, или мы на этом остановимся.

Мое сердце сжимается от мысли, что Себастьян может уйти. Не думаю, что переживу это. Не сегодня. Не тогда, когда мои эмоции вывернуты, ободраны, разбиты на миллиарды кусочков с острыми краями внутри меня.

— Я, черт возьми, скажу «Радуга», если так нужно. Я обещ… — я замолкаю на полуслове, когда он поднимает жемчуг над моей головой.

Себастьян роняет ожерелье, и в то же время оборачивает свою руку вокруг моей талии и быстро укладывает меня на спину, говоря низким мурчащим голосом:

— Не касайся меня, пока я не разрешу. Поняла?

Мое дыхание ускоряется, а внутренности сжимаются, когда я наблюдаю за ним, срывающим с меня нижнее белье.

— Тебе обязательно каждый раз его рвать?

Его рот кривится в коварной улыбке, когда он усаживается, чтобы развести в стороны мои бедра.

— Я всю ночь жду свой десерт. Зачем мне тратить волшебное время на то, чтобы аккуратно развернуть обертку?

— Предвкушение — часть… — я издаю глубокий стон, когда он сразу двумя пальцами скользит в мое влажное влагалище.

Вытащив пальцы, он поднимает бровь:

— Ты уже потекла. Что ты там говорила насчет предвкушения?

Я вцепляюсь в простыни, ненавидя чувство пустоты, что тут же пронзает мое тело, лишившееся его. Расположив свою ногу вдоль его бедра, я вжимаю пальцы в его мышцы и медленно вращаю бедрами.

— Только то, что это работает в обоих направлениях. Я знаю, ты хочешь попробовать меня так же, как я этого хочу. Твой рот уже наполнился слюной?

Усмехнувшись, он нажимает на клитор своим большим пальцем, одновременно с этим другие два пальца снова входят в меня.

— Насколько сильно ты хочешь, чтобы я попробовал тебя? — соблазнительно говорит он, а потом наклоняется и зубами зажимает мой сосок.

Его движение сбрасывает мою ступню с его ног, но я впечатываю каблук в матрас, изгибаясь в его руках. Я впитываю каждое ощущение, наслаждаюсь игрой его горячего рта с моей грудью, который тянет ее с силой, достаточной, чтобы заставить меня задрожать, пока он толкается глубоко внутри.

Когда он ртом скользит к моему животу, покусываниями обозначая свой путь, я подкалываю его, хотя мое тело горит:

— Думаю, ты хочешь этого больше, чем я.

Внезапно его рука останавливает движение моих бедер. Его темная голова наклонена ко мне, и я чувствую волну жара, поднимающуюся от его поверхностного дыхания, запутавшегося в треугольнике волос между моих ног. Я дрожу и не вырываюсь из его рук, прижавших меня к кровати.

— Я не хочу этого больше, чем ты, — говорит он тихим, замученным голосом.

Его слова настолько расходятся с тем, как его плечи напряжены, и с тем, как он сильно, до синяков, держит мое тело, что я моргаю от удивления. У меня нет возможности ответить, так как его язык зарывается в треугольник моих волос, а потом скользит вниз, к моей киске, атакуя ее глубоко, собственнически. Его голос низкий и глухой:

— Это больше, чем желание, Талия. Я, бл*дь, жаждал твой вкус в течение трех лет.

Жестокая необходимость скапливается у меня в животе, пока он скользит руками под мои бедра, а затем приподнимает их, словно я ничего не вешу, а его горячий рот зависает надо мной.

— Но сначала ты расскажешь мне, почему не позволяла своему жениху делать это с тобой.

Он это серьезно? Он не поднимает глаза ко мне, но и не сдвигает рот ближе. Меня пронзает бешеная тоска, и я сглатываю:

— Почему это так важно?

Он сильнее сжимает мою задницу.

— Это важно. Скажи мне.

Его тон более жесткий, более напряженный. Мои пальцы сжимают простыни.

— Я не знаю… Это… просто чувствовалось…

— Неправильным, — он выскальзывает из меня. Это не вопрос — это утверждение.

Мое сердце пропускает удар.

— Почему ты говоришь…

— Потому что я владею этим, — говорит он яростно, все его тело напрягается. — Завтра у тебя все будет адски болеть, но я не почувствую ни капли вины. Сегодня я напомню тебе, почему эта великолепная киска моя и ничья больше.

Я вскрикиваю от неземного блаженства, когда он скользит языком глубоко в меня, затем проворачивает, исследуя каждую складочку. Сглотнув, он бормочет:

— Бл*дь, ты еще слаще, чем я запомнил.