Скарлетт Рэд

— Что такого ты мне сделала? — секунду она смотрит на меня, а затем разражается смехом. — Ты казалась хорошей, но… — она делает паузу, а ее голубые глаза гневно сужаются. — Я знаю, каким дьяволом мы можешь быть. Я чувствовала острую боль от твоей руки, ожог от твоей плойки, шипы от прибора для отбивания мяса, глубокие следы от пряжки ремня... в основном все, до чего ты могла дотянуться своими руками. А когда это не срабатывало, ты убеждалась, что я поглощена темнотой шкафа. Так что да, я не понаслышке знаю, какая ты порочная и жестокая.

Взгляд Синтии тускнеет, когда она извергает свой гнев. Но она смотрит не на меня. Она смотрит сквозь меня, ее разум блуждает в прошлом.

— Это была не я, Синтия. Я прошу прощения за всех, кто причинил тебе боль, но это была не я… оу!

Она хватает меня за волосы и жестко дергает, ее сумасшедшие глаза сверлят меня.

— Это была ты! Он бросил меня из-за тебя. Оставил меня с твоей злобностью.

— Это была не я. Я не обижала тебя. Твоя мама обижала тебя?

— Что? Не узнаешь меня? — она усмехается, затем распрямляется и дергает себя за волосы.

Я задыхаюсь, когда ее длинные локоны отлетают в сторону. За ними следует шапочка, обнажая короткие пепельно-русые волосы. Она снимает свои накладные ресницы, а затем рукавом стирает помаду. Когда она поворачивается в мою сторону, на меня смотрит лицо Томми Слаусона, его голос становится глубже.

— Сейчас узнаешь меня, мамочка?

Мое сердце бешено бьется, частота вздохов зашкаливает.

— Как ты…

— Я стал тем, кем должен был, — он иронизирует. — Я одалживал, крал, убивал… все, что помогло бы достичь поставленных целей, мама. Целей! Того, как ты говорила, чего у меня никогда не будет.

— Посмотри на меня, — говорю я. Даже несмотря на то, что я знаю, что он не в себе, я пытаюсь рассуждать с ним, потому что инстинкт самосохранения может стать собственной отчаянной формой сумасшествия.

— Я одного возраста с тобой. Никаких шансов, что я могу быть твоей мамой. Я не она, Томми.

Звук собственного имени, казалось, выводит его из состояния ненависти. Томми трясет головой и хмурится, сложив руки.

— Как ты узнала мое имя? Я никогда не говорил тебе.

Я выпаливаю первое, что приходит на ум:

— Я видела тебя в Колумбийском.

Он выглядит обеспокоенно.

— Но я был так осторожен. Ты не видела меня. Нет! Я убедился в этом.

Как только до меня доходит, что Томми, должно быть, и был тем сталкером, который, как я решила, был плодом моего воображения в колледже, он начинает расхаживать, бормоча себе под нос:

— Он сказал мне следить за тобой. Выяснить, ты ли написала ту статью, которая разрушила все.

Он останавливается и поворачивается ко мне.

— Но когда я увидел тебя в первый раз, я понял, ты была большим. Честно говоря, я был рад, что мне не пришлось больше писать те письма и иметь дело с посылками.

Он понижает голос, его глаза путешествуют по моему лицу.

— Ты была намного большим, чем он мог представить. Так что я солгал и сказал ему, что не ты автор, хотя знал, что это была ты.

Записки в почте? Боже, должно быть, Томми был тем, кто клал посылки с наркотиками и подробными инструкциями в почтовые ящики студентов.

— Как ты узнал, что я написала ту статью? — шепчу я, осознав, что «Он», на которого ссылается Томми, был профессор Якобсон, человек, который шантажировал своих студентов и проводил всю наркооперацию.

Когда Томми придвигается ближе, внезапно улыбаясь, я пытаюсь не отпрянуть от него. Последнее, что я хочу сделать, это спровоцировать его. Он слишком нестабилен. Не думаю, что вывести его из себя заняло бы много времени.

С благоговением поглаживая мои волосы, он говорит:

— Я знал, что ты написала эту статью, потому что я читал все, что ты писала. Построение фраз, модели слов, все было там, если бы кто-нибудь удосужился читать их так, как это делал я. Даже после колледжа, я следил за твоей карьерой в «Трибьюн» и затем перешел к твоим книгам.

— Моим… — я сглатываю, чтобы мой голос не сорвался. — Моим книгам?

Когда он смотрит на меня, я вижу застенчивого парня, который протягивал мне полотенца и бутылки с водой эти несколько дней. Боже, сейчас его замечание, что мне надо пить больше воды, когда я очнулась, обретает смысл. Скорее всего, он добавлял в те бутылки с водой тот же препарат, который подсыпал мне в пиво в «Пришпоренном». Если бы не Себастьян, Томми схватил бы меня давным-давно.

Он кивает.

— Я большой фанат, мисс Лоун. Я даже вхожу в твой фан-клуб. Слежка за твоей карьерой некоторое время помогала мне оставаться сосредоточенным.

Внезапно темное облако заходит на его спокойные черты, когда он роется в кармане. Вынув нож, он открывает его, а его голос становится злым.

— Но затем ты подарила поездку в «Хоторн» Делии. А должна была мне!

Стиснув руку вокруг рукоятки ножа, он вонзает лезвие в борт каноэ, что заставляет его вибрировать подо мной.

Я обрываю крик ужаса, пока слезы облегчения тихо катятся по моим вискам.