Скатерть на траве

Он взял ее под одну руку, Виль под другую, и вся компания поспешила к реке. Манюня привела их на пляж, на то место, где Маленькая делала крутой изгиб. На песке были отпечатки босых ног - их, впрочем, сразу затоптали так, что похоже стало, будто пляж перекопали лопатой. Но Александра Антоновича на этом пляже не оказалось.

- Ты уверена, что здесь? - спросил Слава.

Манюня покааала пальцем в угол, где в пляж упиралась отвесная глиняная стена обрыва.

- Он тут лежал.

Долго они молчали, шестеро в купальных одеяниях, молчали, не глядя друг на друга, и за время этого молчания совершенно протрезвели.

Наконец Слава спросил у Манюни:

- Он плавать умеет?

- Откуда я знаю?! - визжащим голосом ответила она.

- Может, в лесу гуляет? - предположил Виль. - А может, она путает, может, он в другом месте лежит?

Они обшарили все пляжи, потом ходили по лесу и громко звали Александра Антоновича. Но он не откликался.

На этом кончилась сладкая сказка для взрослых. Начиналась горькая строгая проза.

Вернувшись к машинам, все быстро оделись. Виль, заткнув пробкой недопитую черную бутылку, отдал ее Нине. Из остальных бутылок вылил остатки на траву, побросал пустую посуду на скатерть, завязал скатерть углами крест-накрест со всем, что на ней было, и положил разноцветно промокший узел в багажник своего "Жигуленка", сказав Нине мимоходом: "Выбросим по пути".

Потом Слава велел женщинам садиться в машины, а Виля и Володю отозвал в сторону и спросил:

- Что будем делать?

- Надо заявлять в милицию, - сказал Виль.

- Это ясно. Кто будет заявлять?

-По-моему, женщин нечего мешать, - сказал Володя. - Пойдем втроем.

Слава сказал:

- Мне не с руки. Я же нездешний. Начнутся вопросы...

- Брось трепаться! - неожиданно взорвался Виль, и Слава сразу утерял вид законодателя.

- В чем я треплюсь?

- Тебя у нас каждая собака знает. Ты этому Перфильеву лучший друг... Ты его и сюда сам привез... Чего ж юлишь?

Слава посмотрел на Виля в упор.

- Ладно. Тогда едем все.

Теперь настала очередь юлить Вилю.

- Не могу же я Нинку в милицию тащить...

- Верно, - поддержал его Володя.

- Что же предлагаете? - спросил Слава. - Как объясним? Мол, вчетвером мальчишник устроили? Кто поверит?

- Зачем? - возразил Виль. - Есть Манюня. А у нее никого, одна бабка.

- Значит, всё на одну Манюню валим?

- Она с ним была. И она же его последняя видела. Это важно, - со значением уточнил Виль.

Слава немного подумал, опустив голову.

- Ну что ж, пусть будет так.

Виль сел за баранку в синий автомобиль, Володя - в гороховый, Слава - в белый, на котором был московский номер. В таком порядке они и тронулись.

Слава посмотрел на притихшую Манюню-Машу, сидевшую рядом.

- Проверь, есть там деньги? Все равно пропадут.

Он имел в виду одежду Александра Антоновича - синий пиджак и серые брюки, лежавшие под рубахой на заднем сиденье. Манюня перегнулась, взяла пиджак.

В левом внутреннем кармане она нашла служебное удостоверение, расческу в чехольчике из тисненой кожи и блокнот в переплете из зеленого сафьяна. В блокноте между страницами лежала пачка новеньких пятидесятирублевок. Слава взял блокнот.

- Про это молчок.

Манюня прокричала ему в ухо:

- Сволочь!

Слава выдернул из блокнота деньги, правой рукой, держа левую на руле, открыл сумочку Манюни, сунул в нее пачку, защелкнул и, не глядя на Манюню, ударил ее костяшками кисти по губам, ударил больно, не шутя. Машина вильнула на узкой и ухабистой лесной дороге, послышался какой-то хрустальный хруст, и Слава резко затормозил. Выйдя и осмотрев капот и радиатор, он чертыхнулся: его угораздило въехать левой фарой в сук, торчавший из ствола высокой ели. Фара вдребезги, лампа тоже. Но в целом пустяки. Этот сук мог бы торчать и на уровне ветрового стекла...

Слава сел за руль, сунул в карман лежавший на сиденье блокнот, и они поехали дальше. Перед выездом на шоссе он сказал задумчиво и как будто с догадкой, только что пришедшей на ум:

- Слушай, милая, а ты его не купнула?

Манюня плакала и потому не сразу поняла вопрос, а когда поняла, судорожно всхлипнула и попыталась открыть дверцу, но Слава сжал ее руку, дернул на себя так, что Манюня оказалась к дверце спиной.

- Ты и правда дура. Шуток не понимаешь.

- Останови, я выйду, - уже совсем трезвым голосом устало попросила она.

- Нет, милая, едем в милицию. Ты его последняя видела. Ты.

Манюня не уловила в его словах ничего особенного и, кажется, успокоилась, но через минуту снова заплакала, уткнув лицо в ладони.

Глава II

СОМНЕНИЯ ИНСПЕКТОРА СИНЕЛЬНИКОВА

Когда старший инспектор угрозыска Малинин, возглавлявший дежурившую в те сутки оперативную группу, выслушал кратко изложенную дежурным по городу суть происшедшего на берегу реки Маленькой, он автоматически прикинул, что хорошо бы тут же, по свежим следам, подключить к делу Лешу Синельникова. Они были не то чтобы закадычными друзьями, но относились друг к другу с симпатией. Синельников работал инспектором в отделе розыска, и ему, как пошучивал Малинин, везло на утопленников: почти все заслуживавшие внимания случаи в последние года два-три поручались именно Леше.