На виконте был полный боевой доспех, в некоторых местах которого виднелись боевые отметины. За спиной была прикреплена устрашающая для врагов Глефа. Перед правителем предстали первые три сотни разумных, которые были объединены в сотню троек. Новые глайдеры, произведенные уже непосредственно в королевстве, выглядели мощно и устрашающе. Они были оснащены новыми ИскИнами, которые были созданы тоже на своей фабрике, которую Степан построил сразу, как только узнал о такой возможности. Вооруженные новейшими плазменными пушками, также местного производства, они имени просто потрясающую огневую мощь. Летающие шарики контролеров и молодые парни и девушки, пожелавшие ступить на нелегкую стезю судьи. Гордость любого правителя. И сейчас они ждали слов своего Вождя. И он сказал:
— Вас учили, Вас готовили, Вы приняли свою ношу! А теперь идите и несите закон во все уголки нашей страны. Ваш девиз — «Верность и справедливость», ваш кличь, — и тут Степан ударил себя кулаком в грудь и проревел, — КО-О-О-Д-Е-Е-Е-КС!!!
И сотни глоток и синтезаторов речи вторили ему:
— КО-О-О-Д-Е-Е-Е-КС!!!
Глава 23. Что ждет тебя в пустоте
(Мир Земля-1, 25 декабря 2023 года/Мир Земля 1145/ZXV17, 1 апреля 1943 года)
Степан был в меланхолии, он сидел в своей главной цитадели (в мире Земля-1), в смотровой комнате, перед ним простиралось бесконечное заснеженное поле. Он знал, что под снегом была волшебная эльфийская трава. И если другом мире, она выросла на три метра, то на каменистой почве его угодий на Земле-1, она едва поднялась на полметра. Хотя эльфы обещали, что через несколько лет, тут будет самая лучшая земля из возможных. Но суть не в этом. Вся проблема была в том, что уже пару недель парня беспокоило неизведанное прежде чувство, точнее оно у него было, просто он им крайне редко пользовался, вот оно и не успело… хм, запачкаться. И имя ему — совесть. Страшная надо сказать штука, эта самая совесть. Вот вроде никто не давит, никто над душой не стоит, дела потихонечку иду, даже не потихонечку, подданные в большинстве довольны, а недовольным сами бьют морды. Такая себе народная демократия. Но вот чувство, что дал слово, и не сдержал. Хотя вроде бы и не давал, а чувство есть. Он еще раз посмотрел на камешек в его руке, посмотрел сквозь него на свет, ну что не так то, почему бы просто не сделать это. А потом он просто себе признал, ему просто стыдно, стыдно посмотреть ей в глаза. Так-то типа того, ради нее он многое сделал, и типа она была его первой настоящей любовью, хотя и платонической.