Сказ о Степане-Стрелке

Кроме того, скачкообразно парень опять скачкообразно подрос в уровнях. Война — это действительно самый лучший способ прокачки, учитывая, что для каждого последующего уровня опыта требуется в два раза больше. Но тут возникла другая проблема, весь хабар, при этом, упереть невозможно. Он все время только на копку схронов будет тратить. А учитывая количество необходимых фрагов, что надо набрать, то от будет заниматься только этим. Тут встает сложный выбор, или собирать барахло, или прокачиваться, и тут надо выбирать. Ему бы помощников, которые будут собирать лут, а он бы только стрелял, но где же таких взять. Местные же не только ММОРПГ никогда не видели, они вообще не знают, что есть что-то, сложнее арифмометра (п/а: для цифрового поколения, если кто не знает, то арифмометр — это небольшого размера механический калькулятор, на самом деле весьма продвинутая техника для того времени, кому интересно погуглите). Для них все его манипуляции с инвентарем и стройками будут выглядеть как супер-мега-колдунство. Но и без этого не получится. Вечно скрываться не получится. Для его планов надо наоборот, засветиться по полной, чтобы под это дело отжать у Советов небольшой кусочек Польши, после войны, конечно. Поэтому уже сейчас надо собирать команду. Все решил, как обычно случай.

* * *

У небольшого костерка сидело полтора десятка оборванных и грязных людей. Почерневшие от невзгод, и похудевшие от голода, мучимые жаждой и старыми ранами, многие из которых давно не обрабатывались и были перевязаны старыми и уже начинавшими вонять тряпками. Но при этом они сжимали в ослабевших руках старые винтовки Мосина, с примкнутыми штыками. Их давно уже начали снимать с вооружения армии, заменяя на самозарядные АВС и СВТ. Это старое, и надежное как молоток оружие, оставалось только на случай крупномасштабной мобилизации, а еще для вооружения резервистов и ополчения. И даже, несмотря на наличие оружия, патронов к нему, все равно не было. Эти пять старых винтовок без патронов можно было использовать только как копья, но одновременно они были символом сопротивления и того, что эти люди не сдаются. Во взглядах, устремленных в огонь, была обреченность и упорство.

Вдруг, как страшное чудо из кустов вывалился огромный мужик, ростом около двух метров, и шириной в полтора, почти абсолютно квадратный (вот, что значит преобладание физических характеристик). Образ дополняла ражая начесанная борода до середины груди и буйная косматая рыжая шевелюра, на которой каким-то чудом держалась немецкая кепи без кокарды. Егерская безразмерная куртка обтягивала мощную фигуру как тонкая маечка. На поясе висел огромный штык, в сапоге тоже виднелась рукоять ножа, поясе также болталась кобура, и за ремень были заткнуты две гранаты-колотушки. На груди гордо демонстрировался немецкий автомат, за спиной торчали ствол винтовки и рукоять сабли, на плечо был закинут пулемет со свисающей лентой, такими же пулеметными лентами крест-накрест была обвязана мощная фигура. Еще на мужике были подсумки для автоматных магазинов и винтовочных обойм. За спиной топорщился гигантский сидор. За всей карикатурностью, этот канонический партизан из анекдотов, смотрелся очень гармонично, именно своей гротескностью. Была классическая картина «Не ждали». Пока оборванцы пытались сообразить, что происходит, раздался гулкий голос:

— Здорова, славяне! А чей-то вы здесь делаете? Такие смурные!

— Ты хто!? — Просипел один из мужчин, откуда взялся?

— Оттуда откуда все, от папы с мамой, иду вот смотрю, огонек, вот я на огонек и зашел, а вы че, не рады гостю?

— Названный гость хуже татарина, — проворчал еще один худой и мосластый мужчина.

— Так я не с пустыми руками пришел, — радостно осклабился здоровяк, — жрать хотите?

— Ты, кто, мужик? — опять же, просипел самый старший из окруженцев.

То, что это были именно окруженцы, говорили лохмотья военной формы, а также сохранившиеся солдатские ремни с подсумками, а у некоторых еще оставались пилотки.

— Я то, я Степан, человек прохожий, лесной! Ну, как, тебе легче стало, опять ухмыльнулся мужик.

— Сильно легче, — с сарказмом произнес командир группы, — ну, а мы — это все что осталось от 274-го стрелкового полка, 3-ей армии, особого западного фронта.

— Так я повторяюсь, жрать хотите? — и мужик как фокусник достал откуда-то буханку круглого деревенского хлеба и огромный шмат сала.