Сказ о том, как Манилло в переплёт попал

Бенедикт снова залез под лестницу, где по ощущениям можно было найти все, что душе угодно. Через минуту он вылез оттуда, забавно отфыркиваясь от пыли и бурча про необходимость уборки. Затем он сел за стол, посмотрел куда-то в район своих бровей и начал выводить узоры на бумаге, от старания издавая редкие «мра-а» и «хорошо». Иногда он снова сверялся с межбровной картой у себя в голове, отходил на пару шагов от стола и снова возвращался к карте, дорисовывая там-сям по завитушке горных хребтов и изгибу рек. И вот, наконец, карта его полностью устроила, и он вручил ее Манилло.

– Не самое точное, но чтобы добраться сгодится. Пойдемте, друзья, вам пора. Здесь вам лучше не засиживаться. История не ждет.

Манилло надежно упаковал карту в нагрудный карман, помог Энрике надеть его поклажу и потянулся к своей куртке.

– Я бы с этим обождал, – с хитрой усмешкой сказал смотритель, набивая себе трубочку.

– Но там ведь зима, – возразил Манилло.

– Вдруг вес рюкзака тебя согреет?

Недоумевая, мальчик, не без помощи Бенедикта, влез в лямки рюкзака, а затем подвергся тщательной инспекции со стороны смотрителя. Он подтянул одну тесемку, немного отрегулировал ремешок на спальнике, после хлопнул Манилло по плечам и пошел открывать многочисленные засовы, коих Энрике успел насчитать девятнадцать.

– Уф, совсем беда с ними, как закрою, так потом отпирай полдня.

Последним штрихом смотритель аккуратно снял колокольчик над косяком и резко распахнул дверь. А за дверью было лето. От неожиданности Манилло чуть не плюхнулся назад, прямо на рюкзак, но устоял. Энрике же просто стоял с открытым ртом.

– Ха-ха-ха, нравится? – с явным удовольствием зарокотал Бенедикт, – Пришлось поработать ночью. Зато теперь вот, глядите.

– Как вам это удалось?

– Мы, смотрители, предпочитаем не выдавать всех тайн разом. Тут могли бы быть долгие пространные размышления про ось времени и ось маяка, про необычные свойства фонаря на вершине, про разные потоки времени, но я скажу проще. Магия. Крампус, будь он неладен, возится с, кхм, местом, я могу работать со временем.

– А есть ли другие? Кто делает такие же штуки, – спросил Манилло.

– Дорога, мой дорогой мальчик, не ждет. Вам, и правда, пора в путь. Скажу лишь одно. Ответы будут в Грязном Замке.

Затем он еще раз внимательно оглядел друзей.

– Вы думаете, мы готовы? – робко спросил мальчик.

– А как тебе кажется самому?

Мальчик замолчал и посмотрел себе под ноги. Затем поднял взгляд на Бенедикта и серьезно кивнул. Смотритель ответил таким же серьезным кивком.

– Спасибо вам, Бенедикт, – хором сказали друзья.

– Не за что. И до свидания. И, да, если вы встретите Крампуса, передайте ему от меня что он олух. А теперь в путь.

Друзья долго оборачивались и махали стоявшему в дверном проеме Бенедикту. Он махал им в ответ треуголкой, зажатой в руке. Так началась дорога к Грязному Замку.

***

Шаг. За ним еще один. Дальше третий. На каждый большой шаг рядом раздается три маленьких. Настоящий волшебный кинжал – это хорошо, это, конечно, здорово, но кто же знал, что оружие на поясе настолько мешает ходить. Будто выросла еще одна нога, которая все время норовит запутать две имеющихся. Но в целом… В целом, все очень даже неплохо. Вот идет верный друг. Его маленькие шаги так хорошо дополняют поступь ног побольше. Да и кинжал не такой уж и плохой. Можно немного выдвинуть лезвие, чтобы услышать приглушенное гнусавое бормотание, которое даже успокаивает. По левую руку океан. Огромный, необъятный. Наверное, в нем можно помочить ноги. Или искупаться. Над головой пролетает чайка. Птица почти не шевелит крыльями, словно это мир движется вокруг нее. Потом мир останавливается, и чайка зависает на месте. Звонкое «скрии», похожее на громкий смешок, раздается над пляжем, вдоль которого идут две пунктирные линии шагов, повторяя одну линию на карте. Становится очень смешно, так смешно, что не сдержаться.

– Скрии!

Маленький друг удивленно смотрит на мальчика.

– Все в порядке, Манилло?

Ему отвечает звонкий хохот и повторное «скрии» уже от чайки. Энрике вздрагивает, резко оборачивается в сторону крика, потом смотрит на друга. Мальчик успел сбросить рюкзак, отстегнуть ножны, все так же заливаясь чистым искренним смехом. Тут радость начинает заливать и Энрике. Сначала робко, затем все громче он вторит хохоту Манилло и тоже сбрасывает рюкзак. Потом оба бегут к океану, чем вызывают большое недовольство у другой чайки. Птица взлетает и вскрикивает совсем как первая. Друзья падают на песок и начинают хохотать уже лежа, глядя на тонкий росчерк птицы в небе.

Через какое-то время они замолкают и просто смотрят вверх, раскинув руки и ноги, будто две большие морские звезды.

– Тут хорошо, Энрике. Пусть и нет Бабули, но тут хорошо.

***

Хоть первая эйфория и схлынула, друзья ещё долго лежали под летним небом на мягком и теплом песке. Солнце, только-только входившее в свою полную силу, нежно гладило мальчика по щекам, а волны бормотали что-то дремотное, да так настойчиво, что уходить не хотелось совершенно. Наоборот: хотелось уснуть и видеть сны про маяк, про Крампуса, про Бабулю.