Сказ о том, как Манилло в переплёт попал

– Итак, я тоже смотритель, как вы уже могли понять. Да, без маяка, но смотритель. Мне для исполнения моих обязанностей не нужен маяк. Мне нужны глаза и уши. Здесь, в этом доме, я бываю довольно редко. Бенедикт хорошо смог подгадать время, было бы удивительно, если бы он не смог этого сделать. Но к делу это, если и относится, то очень мало. Прежде всего, я полностью согласен с тем, что вам действительно надо отправиться в Грязный Замок. Там вы найдете ответы на ваши вопросы, если не на все, то точно на самые важные. Припасов ваших должно хватить, – он посмотрел куда-то вверх и в сторону, словно прислушиваясь к шуму у двери, а затем кивнул, – да, вполне хватит, Бенедикт молодец. Карту он нарисовал хорошую, не самая подробная, я или Крампус сделали бы лучше, но это не так важно. Не отклоняйтесь от маршрута, и все будет хорошо. А теперь, раз уж мы поели, нам пора.

– А куда мы пойдем?

– Как куда? – с хитринкой переспросил старик, – Конечно на кухню, посуда себя, насколько мне известно, пока не научилась мыть сама себя.

***

– Вот теперь можно и пойти к речушке, – сказал смотритель, когда вся посуда была вымыта и помещена в шкафчики на стене, – нас там уже ждут.

– А кто ждет? – спросил Манилло.

– Увидишь. Пойдемте.

Старик вытер руки белым полотенцем и пошел в коридор, друзья двинулись за ним. Откуда-то из складок одеяния он достал гвоздь, который сам скользнул к стене и занял свое место среди других, на которых висели разные вещи.

– Вот теперь можем идти.

Едва смотритель сделал первый шаг по дубовым половицам, все вещицы на стенах вздрогнули, вторя его движению. Как только он подошел к первой безделушке, свисавшей на шнурке со стены, она задрожала уже заметно. Манилло присмотрелся – это была маленькая склянка с плотно притертой пробкой. Смотритель глубоко вздохнул и кивнул.

– По одной вещи…

Склянка тут же сорвалась со своего места и впилась шнурком в одежду старика. Спустя пару мгновений она перестала двигаться и свободно повисла. За ней к фигуре старца устремился какой-то глиняный черепок с остатками лазурной эмали. Тот повторил движение склянки, замерев на одежде старика.

– … на каждую горесть и несчастье…

С каждым шагом все больше и больше вещиц срывалось со стен и впивались в тело смотрителя, который словно бы не замечал странностей вокруг, а лишь шел вперед, оставляя позади голые стены.

– … что видел этот мир…

Манилло в страхе закрыл глаза, и тут случилось невероятное: перед собой он видел все тот же коридор, но блеклый и выцветший, по которому шел смотритель в белых сияющих одеждах, так, будто его не покрывали тысячи маленьких вещей.

– … через мои глаза.

В еще большем испуге мальчик открыл глаза в тот момент, когда старик, ставший уже каким-то комом из звенящих и стрекочущих друг о друга предметов, остановился у самой двери и обернулся. Лицо его было абсолютно спокойным, только в глазах была какая-то тревога.

– Не всем смотрителям дана власть вмешиваться. Кто-то должен быть глазами и памятью, – сказал старик ровным голосом.

Мальчик вздрогнул. Слова, сказанные смотрителем, были туманными, но очень пугали.

– Пойдем, Манилло. Запомни. Там, за порогом, я могу показаться тебе кем-то другим. Но ты не должен меня бояться. Я останусь все тем же. Ты и сам видел.

– Останетесь все тем же кем?

– Я что, забыл представиться? – он выпрямился и улыбнулся, – Имею честь, Берти.

Энрике, смотревший на все происходившее со смесью ужаса и восхищения, прыснул со смеху, но быстро взял себя в руки после строго взгляда Манилло. Еще раз оглядев всю компанию, смотритель с горечью кивнул сам себе и потянул дверь на себя. Дождавшись, когда все выйдут, он просто закрыл ее за собой, снова резко вдохнул и сделал шаг к ступеням крыльца. В этот момент над его головой зазвенел колокольчик, и смотритель разом вырос на добрых две головы, но как-то неравномерно. Одно его плечо осталось на старом месте, второе решило, что теперь ему будет уютнее над головой. Ноги вытянулись, грудь раздалась в стороны, и перед друзьями оказался двухметровый дюжий горбун.

– Ба, какая встреча, – раздался взрыв баса где-то над головой у Манилло, – привет!

– З-здравствуйте, – ответил мальчик.

– Меня зовут Иероним! А тебя?! – так же зычно выпалил горбун, будто не умевший общаться тихо.

– Я Манилло, это Энрике. А это Годрик, – закончил мальчик, протягивая клинок.

– Убери-ка ты эту мерзость, пока не поранил кого-нибудь, – гневно ответил горбун, – не люблю я их, штуковины острые.

Годрик, будто понявший свою неуместность, молча и безропотно отправился в ножны.

– Ну, что, ребята, пойдемте к речке, тут недалеко. Мне обещали, что там будет весело.

– Пойдемте, – тихонько ответил Манилло.