Сказ о Владе-Вороне (СИ)

— Вестимо как: с неба, — усмехнулся Волк. — Было все чин по чину, вдруг небушко тучами заволокло, гром ударил, ветер поднялся и сам вокруг себя закрутился, а из дыры, им образованной, уже ты выпал. Вначале человеком, потом птицей оземь грохнулся, вновь человеком обратился, на ветку взлетел, но не удержался.

В груди похолодело, стоило Владу представить свое падение и беспрерывную смену обличий. Человек тяжелее птицы, тут ветер спас, не иначе.

— А сам ты кто ж такой будешь? — поинтересовался он, отогнав запоздалый страх. — Хранитель леса?

— А это кому как, — почему-то развеселился Волк. — Тебе вот точно хранитель, раз сожрать еще никому не позволил. Лес же у нас сам себе голова: воистину огромен, силен, кров и дом, но и хозяин всевидящий — одним помогает, иных кругами водит.

«Значит, никого главного здесь не предусмотрено, — понял Влад. — Не разобрать пока, плохо это или, наоборот, хорошо».

Он предпринял еще одну попытку подняться и зашипел от боли.

— И… чего же ты хочешь за свою службу?

— Перо, — заявил Волк и сощурил рыжие глазища.

— Нет! — сказал как отрезал Влад.

Прошли времена, когда он раздавал перья направо и налево. Тот урок Влад усвоил назубок.

Волк рассмеялся:

— Ладно уж… лежи себе, Ворон, ничего мне от тебя не нужно. Пока.

Влад нахмурился, поднапрягся, и все же сел благодаря одному лишь упрямству. Пошатнулся, конечно, но падать заново не стал. Подняться бы теперь еще на ноги.

— Откуда родом-племенем? — спросил Волк.

— Из Руси-матушки.

— А… — протянул Волк, — ну, я где-то так и думал: одет не по-нашему, да и человеком ходишь.

— А ты?

— А я волк! — ответил-рыкнул тот, и серо-рыже-буро-седая шерсть на холке приподнялась. — Им родился!

Влад поднял руку и обратил ее к Волку, показав раскрытую ладонь: и останавливая, и указывая на то, что не враг.

— А вот я рожден человеком и живу человеком, хоть и летаю в поднебесье, — сказал он.

— Видать, не особенно удачно летаешь-то, — хмыкнул Волк и присел на задние лапы.

— Случается…

— Ладно, как там у тебя дела? Подняться сможешь?

Влад вздохнул поглубже; наплевав на то, как выглядит подобное со стороны, встал вначале на четвереньки и только затем — на ноги. Земля попыталась накрениться, но устояла на месте.

— Из ручья испей. Водица в нем чудная.

Чудеснее живого источника, бьющего из-под корней дуба мокрецкого, вряд ли была, но Влад не стал перечить или нос воротить — припал к воде, действительно вкусной, прохладной и кристально чистой. Она прогнала слабость, и голова перестала кружиться. Напившись, подошел к дубу, замедлившему его вторичное падение, и низко поклонился ему, молвив:

— Благодарю, дедушка. Прости, если обидел по недоразумению. Не со зла я.

Дуб пошевелил листиками, хотя никакого ветра не было — видать, принял извинения.

Волк ничего не произнес, только следил пристально, но в рыжих глазах, стоило на него оглянуться, застыла одобрительная задумчивость.

— Русич, говоришь?

Влад кивнул.

— А что с тобой сотворят, коль узнают?

— Будто в облике черной птицы ношусь в заоблачной выси? — уточнил Влад.

Волк кивнул.

— Так я промеж людей не живу. Родина от того меньше моей не становится.

— Хорошо сказал, — цокнул зубом Волк, — может, и сладишь с лунями.

— С кем?

— С теми, кто тебя сюда забросил, — ответил Волк и глянул на небо.

— Я…

— Далече раскинулся наш лес. С одного его брега вы селитесь, а с другого тянется аж до восточного моря край луней небесных, водяных, огненных и земных. Люди там живут на тебя непохожие лицом, зато волосами — очень даже, худые, но, как по мне, мелковаты. Средь нашего брата, опять же, немало кого встретить можно. Чудес видимо-невидимо. Луни же считаются важнейшими правителями, почет и уважение им оказывают наравне с богами многочисленными.

— Драконы… — вздохнул-понял Влад.

— Тьфу на тебя, перенял, тоже мне, словечек! — рассердился Волк. — У чужестранцев, поди, нахватался?

— Не без этого. Как бы их ни звали, а только один из этих… луней или драконов — все равно — держит в заточении моего друга. Пытался я его вызволить, но не смог, — сказал Влад вроде и спокойно, а на душе так грустно стало, что хоть волком вой (жаль, собеседник вряд ли поймет — решит, над ним потешаются).

— Каждый лунь рождается из золота того же цвета, что и его шкура. Возраст их тоже можно определить по окрасу. Желтым, красным, белым и черным — тысяча лет, а синим — восемьсот. Твой каков был? — спросил Волк.

— Красный и рогатый, — проронил Влад и добавил: — С крылышками.

— Ну надо же… — протянул Волк, но больше ничего не сказал.

Хотел Влад его расспросить, да застыл на месте в удивлении.

Стоял прямо перед ними камень — валун обычный, мхом заросший, а стоило всмотреться — выплыли из него три ярких белых искорки и направились к Владу. Ни отпрянуть, ни увернуться, ни сопротивляться — ничего не сумел, ноги словно к земле приросли. Две искры покружили вокруг головы, а последняя прошла насквозь — только ахнуть и получилось. Как убрались они обратно в камень, став с ним одним целым, так и скованность прошла.

— Что за огни колдовские?! — воскликнул Влад, хватаясь за грудь.