Сказ о Владе-Вороне

В избе темнее стало. Солнце за тучу забежало, а может у Влада перед глазами Явь выцветать принялась. Миг, когда встала перед ним невероятно прекрасная женщина, он не уловил, да и вряд ли мог.

— Я же говорила: быть тебе моим слугой, Влад-Ворон, — произнесла она ласково и даже, кажется, с сожалением.

— Буду я в плену у тебя, душа-девица, — прекословил ей Влад, — пока Кощей за мной не явится. А коли не придет, то так тому и быть, — добавил он. — Сделал я выбор свой окончательно. Никому другому служить не стану.

Он ожидал грозы и бури, обжигающей ярости и неминуемой боли. Перед внутренним взором встала темница и висящий на цепях истерзанный, измученный… человек, в котором он сумел узнать Кощея лишь птичьим чутьем. С того плена серебро из волос царя Нави не исчезло, должно быть, навсегда останется. Однако пойти против себя было куда как горше.

«Не буду свою суть предавать, — решил Влад. — Оставлю это другим».

Однако гневаться Моревна не спешила: то ли действительно не злилась, то ли играла с ним. Только зачем бы ей это? Вот он — как на ладони и почти в полной ее власти — тонкая нить отделяет от гибели.

— И до Кощея через меня не дотянешься, — добавил Влад, дабы сжечь возможность договориться, вскинул подбородок, ожидая удара. Какой он будет — острое жало отравленного ножа под ребра али чего похуже — решать не ему. Он сказал свое слово, и не одно.

Моревна стояла спокойно, не двигаясь.

— Знаешь ли ты, от чего отказываешься? — спросила она. — Служить мне приятнее, нежели Кощею, Влад-Ворон. Хорошо в чертогах моих, спокойно. Добра я к своим слугам и союзникам, милостива ко всем.

Влад невесело усмехнулся:

— Видел я милость твою.

— Враг мне Кощей, не ты, — продолжала Моревна ласково. — Сильно он меня обидел, оттого и дала я волю гневу. Но за что мне наказывать тебя? Не за душу же чистую и сердце преданное? Не за острый ум, позволивший в царство мое пробраться и меня саму вокруг пальца обвести.

— Тогда тебе известно, что прельстить меня нечем.

Она кивнула, вздохнув тяжко.

— А напугать? Знаешь ли ты, куда попадают изгои? Спрашивал, небось, у Кощея, от кого он хранит Явь?

— От слуг твоих.

— Не только.

— Очень близок теневой мир к пустоте. Нет там времени: ни дня, ни ночи. Себя в нем потеряешь, Влад-Ворон, все забудешь. Вечность думать станешь, кто ты и откуда, мучиться, места не находить, а вспомнить не сумеешь. Потом смиришься, и как произойдет это, обратишься безмолвной тенью, плотью от плоти мира того окончательно.

— Значит, судьба такова.

— Не властна Макошь над теми, кто из живого источника отпил. И тебе известно о том!

— Конечно, — ответил Влад, пожав плечом.

— Согласись со мной уйти! — попросила Моревна. — Иначе не будет у тебя будущего: потеряешься, заблудишься, забудешься, станешь тенью себя прежнего, а потом, когда тоска одолеет, растворишься в небытии.

Влад вздохнул и покачал головой.

Он и без Кощея о мире теней выяснил. Как немногие души способны сойти с Родова Колеса и уйти по звездной дороге — свободные и могущественные, словно боги. Так другие, разочаровавшиеся в вечном хороводе жизни и нежизни, уходили в мир теней, откуда, как сказывали, выхода не было. Вывести душу на свет мог лишь тот, кто добровольно за ней в тот мир отправится и откажется от себя самого. Только Кощею хода туда быть не могло. Конечно, окажись сильно желание, прорвался бы. Один из основополагающих законов мироздания гласил: ничего невозможного не существует. Но это тот случай, когда награда не стоила усилий.

— Почему тебя волнует, чего со мной сделается? — спросил он, прямо глядя в синие-синие, словно небо утреннее по весне, глаза Марьи Моревны.

Она промолчала.

— Да будет так, как будет, душа-девица, — молвил Влад, поняв тщетность дальнейшего ожидания. — Что ж ты не убиваешь меня?

— Жалею.

Влад фыркнул.

— Войны не хочу, — сказала она, как почудилось, искренне. — Умрешь, и Кощей обезумеет, никому не даст ни жизни, ни смерти спокойной.

— Не станет, — возразил Влад. — Можешь не тревожиться.

— Ты нравишься мне, Влад-Ворон.

Он снова пожал плечом и попросил:

— Тогда не мучай, бей прямо в сердце. Не хочу осознавать миг гибели.

— Она и без меня произойдет, — молвила Моревна и, отступив от него, повернулась к Весте.

Влад понял, что все это время не дышал. Колкий и обжигающий воздух ворвался в грудь, едва не разорвав легкие. Только и расслышал про черную несправедливость да увидел побледневшее лицо Весты. Распекала ее Моревна на чем свет стоит. А потом он упал на пол уже в птичьем обличии. Ветер подхватил под крылья, в окно бросил. Должен был Влад попытаться до Нави долететь.

Глава 4