Сказ про Игната-Хитрого Солдата

- Что мать умерла, я перед самой Полтавской битвой узнал, - сказал Игнат. - Мне наш командир накануне посулил побывку: отпущу, говорит, тебя в деревню на целую неделю. Как шведа разобьём, так и пойдёшь... А тут эта весточка. Ох осерчал я на шведа! Ну чтоб ему пораньше к нам на битву-то явиться, тогда б я, - может, ещё к матери успел. А теперь и побывка-то вроде уже ни к чему... Да, было дело под Полтавой! Дали мы шведам жару!

- Медаль полтавская? - почтительно рассматривая прикреплённый к кафтану серебряный кружочек, спросил Савушка.

- А про что тут писано не разумеешь? - показал Игнат медаль. - За Полтавскую баталию 1709 года!

- Я ж грамоты не разумею, - ответил Савушка. - Во всём селе только два брата - Спирька-Чёрт да Парамон-поп - учёные.

- А тётка моя Ульяна жива ещё?

- В твоей избе живёт, - улыбнулся Савушка. - Как же, егоза-бабка! И травы тоже сушит-варит, как Захаровна. Тебя-то уж Ульяна и ждать перестала. Не иначе, говорит, племянника моего или генералом сделали, или убили.

Потом Савушка рассказал, что княжит теперь в Болотном краю сын старого князя Михаилы Стоеросова - Данила.

- Чудной барин вырос, - усмехнулся Савушка. - Плач от него стоит по всему краю. Нынешний год подати среди лета собирает - где ж это видано? Больше всего любит наш князь кольца да камни самоцветные. Все пальцы в кольцах. А каждое кольцо - это сельцо. Сколько у него колец, столько он сёл сменял-продал. А дворов погубил - не счесть... Худо живём, Игнат, тяжко.

Печальные усы Игната повисли бессильно, мохнатые брови насупились.

Савушка с отчаянием взглянул на сизое, знойное небо:

- На полях скоро будет труха одна. Горит всё как есть. Не только скотине - птице на гнездо соломы не найти. Спасибо тебе за науку надоумил, как по топи ходить...

- Бери мои плетёнки? - Игнат подмигнул старому другу. - Рад я, Савелий, что в родные края вернулся. Не захотелось мне по дороге пыль месить, крюк делать в сорок с лишком вёрст. Что ж, говорю себе, солдат, ты по какому-то Чёртову болоту пройти не можешь? Припомнил: раз в топи тонул корзинка грибная меня спасла. Вот и сплёл два блина из прутьев. Видишь, помогли. Бери, бери их, ежели нужно!

Игнат бережно ссыпал из одной ладони в другую хлебные крохи, отправил их в рот.

- Наш хлебушко калачу дедушка! - весело молвил он и одним махом вскочил на ноги. - Негоже мне на привал вставать, когда крышу родную, ежели на дерево залезть, приметить можно.

Солнце опустилось ещё ниже, тени на болоте стали густыми, чёрными.

- Да отдохни, устал ведь небось! - попросил Савушка.

- Сапоги у меня самоходные: ать-два - и я в селе! - улыбнулся Игнат.

- Чего же ты в сапогах-самоходах по болоту шагал, кочки месил? усмехнулся Савушка.

Игнат хитро поглядел на друга, покрутил ус:

- А может, и волшебные сапоги устают? Ведаешь, Савелий, сколько им работы-то было меня носить, по всей земле туда-сюда? От Полтавы до моря студёного, а оттуда в степь южную, а оттуда опять же в снега вечные... Притомились сапоги, вот я и дал им отдохнуть, сам замаршировал.

- И посох-то у тебя какой-то чудной, - разглядывая палку, которую Игнат нёс на плече, сказал

Савушка. - Ох, тяжёл... Никак, чугунный?

- Не чугун, а железо. - Игнат нежно погладил посох. - Ствол от ружья-фузеи. С ружьём этим я десять лет не разлучался. Жизнь он мне спас от сабли вражеской уберёг. Потом разбило ружьё ядром. Ствол я себе взял вместо клюки. Я ж, Сава, старый да хромой малость... Без третьей ноги уже не обойтись.

Сумерки опускались на лес.

- Раз на привал становиться не желаешь, то надо поспешать, - сказал Савушка. - Уж косить-то я буду завтра, с зари. А сейчас идём, я тебе покажу тропку, короткую, быструю...

Длинноногий, как журавль, Савушка пошёл впереди. Игнату приходилось на два Савиных шага делать три своих.

- Слушай, Игнат, - вдруг остановился Савушка на развилке двух троп. До ночи близко, а до села далеко. Может, заночуем на хуторе у моего кума? Он тут недалече живёт, тоже бобыль, как я.

- Спасибо, мил человек, - ответил Игнат, - Я к ходьбе приучен, ночи не боюсь. Тебе завтра на болото от кума идти ближе. А я хочу домой попасть. Ежели не успею дойти - тоже не беда. Солдат что муха: где щель, там и постель, где забор, там и двор. Чертей болотных я не боюсь. Пусть они меня боятся!

Савушка довёл Игната до дороги.

Плотно сплетённые корни деревьев делали лесную дорогу твёрдой, как камень, и звонкой, как сухие доски, из которых музыканты мастерят свои инструменты. Но сейчас сухая пыль покрывала лесную дорогу мягким ковром.

- Ну, Савелий, спасибо за хлеб-соль, - подмигнул другу Игнат. Прощевай, босой с косой!

И солдат, слегка прихрамывая, зашагал по пыльной дороге.

- Ать-два, ать-два, горе - не беда! - вновь зазвучала песня.

"Были бы у меня сапоги, - с добродушной завистью подумал Савушка, смотря вслед Игнату, - и я шагал бы целый день без устали!"

Он уже повернулся было к лесу, чтобы идти к куму ночевать, когда заметил на дороге чёткие следы ног Игната.

Заметил и склонился в недоумении над ними: сапоги солдата оставляли следы... босых ног!

У самоходных сапог не было подмёток.

2. Лесные тени