Сказ про то, как Василисушка за тридевять земель ходила, и что в тех краях нашла

И вот снова поездка. Теперь любоваться видами уже не хотелось. Руководитель проекта Василиса Владимировна прокручивала в голове возможные сценарии встречи с проблемным контрагентом. Потому метнувшуюся через дорогу серую тень она заметила в последний момент.

‒ Стой!!! ‒ Вопль сделал бы честь заводской сирене.

Но главное, что крик девушки возымел эффект. Возничий резко натянул поводья. Карета встала как вкопанная. Самозванная принцесса вместе с сумкой, так и не оставленной в месте заселения, полетела на пол. Снаружи мужчина ругался на зверя, чуть не попавшего под колёса экзотического транспортного средства.

В голову девушке пришла мысль, есть ли статистика того, сколько и кого гибнет, будучи задавленными каретой. Впрочем, настроение эти думы не улучшили. Наоборот, эмоциональный фон приближался к отметке штормового предупреждения.

Выглянув из окна, девушка увидела причину экстренной обстановки. Здоровенная серая и лохматая собака сидела в траве у обочины. Крупные жёлтые глаза внимательно смотрели прямо на Василису. Почему-то девушке почудилась во взгляде животного благодарность. Впрочем, она сразу выбросила это из головы.

***

‒ Вот. Говорил же, котом придавило.

Кот и правда присутствовал в помещении. На пристроенной вокруг настоящей русской печи скамеечке сидела огромная чёрная зверюга и с независимым видом вылизывала лапу. Никакого отношения к корню проблемы кот, очевидно, не имел.

За столом из неструганных досок находился средних лет и крепкого телосложения мужчина. Было похоже, что он вовсе не осознаёт происходящее вокруг. Расфокусированный взгляд витал где-то в нездешних пространствах, из приоткрытого рта стекала ниточка слюны. Тело словно свело судорогой, и потому он оставался в сидячем положении.

‒ Час от часу не легче. Надо звонить в скорую, пусть его прокапают.

‒ Да какая скорая? Что санитары сделают-то?

‒ Да, тоже правильно. У вас же тут деревня. Увезут его, и тогда вообще неясно, когда работа продолжится. Так. ‒ Прикрыв глаза, женщина, ответственная за исполнение поручения, критичного для крупного мультипотокового проекта, задумалась. Сильно отвлекали мысли о накрывшемся медном тазом отпуске. Теперь придётся остаться здесь и контролировать состояние слабовольного специалиста. ‒ Слушайте, есть у вас тут какие-то… Не знаю, знахари местные? Бабушки, которые вот таких вот отпаивают?

‒ Вот, это уже верный разговор. Есть, конечно. Баба Ягневишна. У неё ещё ученица была, да в город сбежала. С той поры и не видели мы её.

‒ Не удивительно. Так, поднимайте его. Повезём к этой вашей бабе.

‒ Да его-то зачем? Сами съездим. Всё, что надо, возьмёте и назад.

‒ Господи, ну почему так всё сложно? Словно в бюрократическом аду. Эту справку в то окно, но до того поставьте печать в другом конце города. Ладно, поехали.

***

‒ Выручать его, девочка, надо. И снадобьями тут не поможешь. Заплутал он в баюновых песнях. Надо речью да за руку выводить.

Несмотря на неприятную ситуацию, Василиса с интересом осматривала жилище местной целительницы. Висящие везде пучки сухих трав наполняли воздух каким-то совершенно особенным ароматом. Атмосфера навевала воспоминания о лете и детстве.

‒ Да я не умею так. Я ж вам не психотерапевт И тем более не нарколог. Да что там, сейчас ему никакие слова не помогут. Он же в прострации сидит, в стенку смотрит. ‒ Девушка сама не заметила, как у неё в руках оказалась поделка из дерева. Частые, длинные зубья соединялись общим навершием с вырезанной на нём картиной леса. Сейчас она, словно пытаясь добавить веса своим словам, жестикулировала этой вещицей.

‒ Что, понравился тебе мой гребень? Забирай его, у меня другие есть. А не слышит Ивашка тебя, потому что Баюн его в навь утянул. У предков-то наших как было? Явь, навь, кривь да правь тесно-тесно переплетались. В избе семья да род — явь явная. А за печкой уже домовой сидит. Навь выходит. Или вот, в поле люди работают, для житья зерно собирают. Как есть явь. А ночь сойдёт ‒ всё, навье царство на полях настало. Да ты пей, пей чаёк-то. Да пирогом закусывай. Вижу ж, с утра маковой росинки во рту у тебя не было.

Поначалу Василиса приняла угощение только из вежливости. Но вот уже перед ней третья порция и она всё не может остановиться. Впрочем, еда едой, а о деле она тоже не забывала.

‒ Вы не обижайтесь, но я вот сейчас вообще ничего не поняла, что вы сказали. Вернее, про фольклорные элементы всё ясно. Но что в связи с этим делать, я решительно не понимаю.

‒ Ох, дурёха. Всё бы тебе делать, всё бы тебе бежать. Ну, слушай, твоим языком объясню. Явь да навь, ну и остальные ‒ это способ восприятия мира. Настройка сознания, если хочешь. Пока ты с нашим Ваней в унисон не состроишься, не сможешь ему помочь.

Только сейчас Василиса заметила, что баба Ягневишна, судя по всему, перенесла инсульт. Половина её лица была словно неживая. Окостеневшая. Причём, судя по походке, инсульт был обширный и не прошёл полностью. Всё начинало становиться на свои места. Все вокруг просто не в своём уме.

‒ Знаете, я наверное, пойду.

‒ Иди, девочка. Правильно. Тебя уже твой провожатый заждался.