Сказ про Ваньку, про Илью-оборотня и про Фаню-хранительницу

Ближе к полудню, когда солнце поднялось на небосвод во всей своей красе, а трава начала слегка жухнуть от жары, моё тело потребовало хотя бы недолгого отдыха. Опустившись на колени на берегу небольшого свежего родника, показавшегося после моих мыслей об отдыхе, я сделала несколько глотков студёной воды и протёрла ею лицо. Мне нравилось представлять, что ведьма приглядывает за мной и помогает, пока я пытаюсь добраться до поляны, но, рассуждая здраво, казалось, что это невозможно. Хотя всё было именно так.

Присев на разогретую солнцем землю, я услышала конский топот из оставшейся позади чащи, отделяющей мир прошлый и будущий. Спустя пару мгновений, появился он – весь в придорожной пыли, с застрявшими в волосах листьями, грязный, словно сваливался с лошади не раз и не два, очень огорчённый и усталый Хотен. Он настолько выдохся, пока пытался пробиться сквозь непролазные дебри, что чуть не потерял надежду угнаться за мной. Признаться, я была удивлена его рвением, ведь надеялась, что после моего исчезновения он в скором времени про меня забудет и займётся своей жизнью. Как говорили люди, ему предстояло остепениться, так как, встречаясь со мной, он мог потерять своё право на счастливое будущее.

Пашка проболталась. И теперь Хотен пытался отговорить меня от опасной и, по его словам, бессмысленной затеи. Он почти проклинал ведьму, приговаривая, что та уводит его счастье. Ругал её, причитая и спрашивая в пустоту, почему она не может забрать другую девушку, которую он, например, не любит. Тогда я услышала это слово от него в первый и в последний раз. Ведьма же, как оказалось впоследствии, угадала его признание чуть раньше – до того, как он, лишь с её позволения, выбрался из чащи ко мне. Иначе я и не узнала бы ничего о его любви.

Хотен так устал после тяжёлой дороги, что ненадолго задремал подле меня, взяв слово, быть рядом после его пробуждения. Дав обещание и погрузившись под громкое дыхание в раздумья, я осознала: мне суждено снова сбежать. Но сомнения разрывали и так разбитое сердце. Не хотелось вот так жестоко бросать его, но это было лучше, чем посеять в его душе слепую веру, растоптав её потом. Мне предстояло всю оставшуюся жизнь посвятить себя совершенно иному делу. Ни о каком семейном быте не могло идти и речи. И когда я уже была готова выскользнуть из объятий любимого и отправиться дальше к назначенной цели, недалеко от нас появилась ведьма.

Никакого грохота и дыма или прочих устрашающих явлений не было: она просто стала медленно проявляться на поляне, пока не показалась полностью. Увидев, что появилась чуть дальше, чем сидели мы, женщина с тяжёлым вздохом заковыляла к нам.

Когда она подошла и, кряхтя, присела возле меня. От неё пахнуло душистым мхом и сосновыми шишками, словно старуха только что лежала на лесной подстилке. И я догадалась: запах – её собственный, пропитавший тело и душу после выбранной жизни в лесу. Стало грустно. Ведь такой выбор подразумевал отказ от всего: никаких привязанностей, никакого общества, никаких радостей жизни – только изоляция и отчуждение. Простыми словами, теперь и мне предстояла полная одиночества жизнь.

Ведьма долго сидела молча. Её голова была склонена к ручейку, журчащему размеренно и усыпляюще. Она вслушивалась в тихое рокотание, словно он шептал какие-то важные слова. И, думаю, это было действительно так. Потом она резко повернулась, пристально всматриваясь уже в мои глаза.

– Ты его тоже любишь, – внезапно сказала она.

Слова хлыстом стеганули по сердцу, но я постаралась придать лицу холодное выражение, чтобы ведьма не догадалась об истинности своего предположения.

– Ой, вот не надо, по тебе и так всё видно, – она пыталась вызвать меня на откровенный разговор, но я молчала. Не хотелось бередить рану ещё больше. Ведьма продолжала:

– Тебе эта привязанность сильно помешает на службе, но благодаря ей ты поймёшь всю важность предназначения. Думаю, тебе не стоит упрямиться: можешь подарить своему избранному ещё денёк. Но после я жду тебя, сильно не задерживайся. У тебя очень много работы.

Старуха не без труда поднялась и исчезла.

Итак, я получила отсрочку, по прошествии которой мне всё равно предстояло найти поляну, где живёт Хранительница Леса, и посвятить себя чему-то важному. Грусть понемногу отходила. Эта встреча давала понять, что и ведьме не чужды нежные, земные чувства. Вероятно, за столько лет она не превратила своё сердце в камень и понимает каково это – любить и быть желанной. Именно это и успокаивало, вселяя уверенность, что не всё потеряно в человеке. В любом.

Очнувшись от недолгого забытья, Хотен крепкой рукой схватил моё запястье, словно проверяя, на месте ли я. И только после этого его глаза открылись. Он не желал меня отпускать, однако принимал мой выбор.