Сказаниада

Будь кобыла менее строптивой и испуганной, и умей Улька управлять лучше, все, может быть, и получилось бы, но обожженной задыхавшейся животине уже не было дела до сидевшей в седле неумехи. Обезумевшую лошадь занесло в тлевшие остатки дома, где деревянный пол сгорел вместе со стенами, но до того, как она провалилась в чадивший гарью подпол, Улька спрыгнула. Удар о землю заставил взвыть — казалась, теперь у нее отбито все, не говоря про больную пятку. Зато ничего не сломано и не вывихнуто. И это настоящее счастье.

Рядом с земли поднимался Котеня, совершивший в воздухе кувырок и перекатившийся во время падения. Будь на Ульке столько же железа, она просто грохнулась бы ничком, и подняли бы ее только рычагом. Да и то, скорее всего, лишь перевернули бы.

— Спасибо, — бросил Котеня и, сдерживая слезы, заколол дрыгавшего перебитыми ногами коня. — Цела?

— А ты?

Он кивнул и побежал к виновнику произошедшего.

Доблестный защитник уже умер — на бросок копья ушли последние жизненные силы. В ворота с копьями и мечами в руках с воплями ворвалась… точнее, ввалилась пехота, похожая на банду оборванцев. Драться оказалось не с кем. Один из воинов остановился рядом с Котеней — такой же молодой и красивый:

— Похоже, мы почти победили.

— Мы победили еще до штурма. Кощей постарался, договорился с богами насчет ветра. — Котеня грустно проводил взглядом скрывшуюся вдали конницу. — У меня был шанс участвовать в племени дракона. И все рухнуло из-за одного мерзавца.

Он с ожесточением вбил меч в мертвое тело.

В ворота въезжал Доремир — новый гридневый голова, участвовавший вместе с Кощеем в недавних переговорах. Он направил коня к Котене, пехотинцу и прихромавшей к ним Ульке.

— Назовитесь, храбрые воины.

— Чурила Пленкович, — с готовностью выдал ратник.

Доремир ждал ответа Котени, чей меч торчал из трупа.

— Котеня Блудович с оруженосцем. Потеряли коней из-за этого негодяя. — Он с чувством пнул мертвеца, затем вытащил из него обагренный кровью клинок.

Доремир пустил коня кругом, еще раз внимательно разглядывая убитого:

— Знаете, с кем вы дрались? Это Виктор, сын Куприяна. Ваш подвиг не будет забыт. Привяжите тело к моему коню, и от вашего имени я доставлю посылку отцу-дракону.

Осчастливленный свалившейся славой Котеня задрал нос… но лицо, что только-только успело растянуться в улыбке, быстро стянулось обратно, глаза посерьезнели.

— Что это?

Он указывал на высокий шпиль дворца Куприяна.

В одном из окон что-то происходило. Вряд ли конница захватила дворец так быстро, она, скорее всего, еще не добралась даже до внутренней стены.

Через миг из окна свесилось белое полотнище.

— Враг сдался на милость победителя. — Доремир вернул взор на окружившую мертвеца тройку и сдвинул брови: — Ну?

Улька вспомнила, что она оруженосец, то есть младшая, и любой приказ старшего по чину в первую очередь относится к ней. Чурила подключился, они перемотали поданной веревкой ноги Виктора, и Доремир ускакал принимать сдачу противника, волоча за собой страшную посылку. Рога протрубили «отбой».

Война закончилась.

Вскоре выяснились подробности. Куприяну сообщили о гибели оставшегося на защите ворот старшего сына еще до его настоящей смерти, и двойский дракон запросил мира. У войны должен быть смысл, а если честь заставляет биться до последнего человека твоего народа, то такому правителю лучше сразу убиться самому. Поговорка «лучше быть живой собакой, чем мертвым драконом» на войне не работает, ведь битый дракон остается драконом, а за одного битого, как известно, двух небитых дают. Мудрые люди говорят: чем глубже упадешь, тем выше потом взлетишь, опыт поможет. Насчет помощи собственного опыта Улька могла подтвердить: еще как! Случившегося с ней за последние дни всем Вторым Погорелкам хватило бы на пару поколений.

Из прочих новостей сообщили, что Борис, грозивший убить Елену, не сделал этого, рука не поднялась. Он хотел бежать с ней через подземный ход, но отец воспротивился — иначе войну не прекратить. Борис сбежал один. Елену вернули законному владельцу, у которого украли — Кощею.

Войско засобиралось обратно.

Конницу сразу отправили к кораблям — для коней поблизости не осталось корма, выжжено было все на многие версты. Безлошадные Котеня и Улька плыли в составе своей сотни под насмешливыми взглядами недавних соратников. Котеня пересчитал остаток денег, итог удручил: выяснилась, что не хватит даже на захудалую клячу, не говоря про боевого коня. Бермята посоветовал молиться или пойти к нему оруженосцем, но без косорукого собрания неприятностей в лице Ульки.

На этот раз с ветром не повезло, корабль пытался ловить его то левым бортом, то правым, делал большие крюки по воде, иногда переходил на весла. После нескольких часов изматывающей качки решили сменить курс, и корабль, как и множество других, пристал к Олиному пику.

— Можете воздать богам хвалу за то, что благоволили великой и почти бескровной победе, и если не способствовали, то не мешали. Благодарите за сохраненные жизни и просите чего-нибудь на будущее. У кого нет денег — просто отдыхайте. К отправлению дважды протрубит рог.