Сказание и иносказание. Юнгианский анализ волшебных сказок

— Взаимосвязь добросердечности и внезапной агрессивности.

— Отказ от свободного выбора подходящего партнера и, вместо этого, брак, грубо говоря, с первым встречным, оказавшимся под рукой.

— Беспрекословно и не думая о том, что может быть иначе, женщина подчиняется патриархальному принципу, отказываясь от своей профессии и своих интересов, чтобы в качестве «всего лишь домашней хозяйки» быть служанкой своего мужа.

— Вместо того, чтобы установить подлинные взаимоотношения с партнером, она оказывается под властью страхов и дурного настроения, терроризируя всю семью. Как ясно говорится в сказке, капризами ничего не добиться.

Согласно Эриху Нойманну^[81], обычно наблюдают пять ступеней развития женского начала: от матриархальной фазы через патриархальную к фазе созревания. Я излагаю здесь описание этих фаз Вильямом Алексом^[82].

1. Фаза матриархального самоутверждения и идентификации. Здесь начинает формироваться женское Я. Мужское рассматривается как необходимое и полезное, но подчиненное.

2. Вторжение патриархального первоначала: мужчина врывается как насильник в материнско-дочернее единство, подобно мифическому Гадесу, который похищает Кору у ее матери Деметры. Женское Я, хотя продолжает свой рост, но попадает под власть превосходящей автономной власти нуминозного мужского начала

3. Спасение женского Я мужским героем, который преодолевает патриархальное первоначало. Герой переживается как превосходящий, появляясь снаружи или внутри, или в обеих областях одновременно

4. Ступень встречи и/или конфронтации с мужским, на которой возможен союз.

5. Фаза индивидуации в женской психологии, на которой патриархальное доминирование преодолено.

Я полагаю, что сказка и внутренняя ситуация пациентки соответствуют переходу из второй фазы в третью. В пользу этого вывода говорит и сновидение в начале анализа:

пациентка находится вместе с другой женщиной, которая несет в руках отрезанную косу. Эту косу, по ее словам, молодой коллега бросил у дороги и из-за этого произошло несчастье. «Это была моя коса, — сказала пациентка, — и я спрятала ее». Затем выступает судья, который, несмотря на протесты обеих женщин, сначала приговаривает молодого человека к смерти, потом к пожизненному заключению. Смягчение участи, однако, наступило лишь тогда, когда женщины крикнули: «Подумай о своей матери!».

В этом сновидении мы прежде всего находим слабое удвоенное Я обеих женщин, которые, впрочем, располагают косой, безусловно носящей фаллический характер. Столь же слабый, явно зависимый анимус юноши причиняет этой косой несчастье, то есть приводит к выносимому строгим патриархальным судьей, обладающим чертами великого инквизитора^[83], суровому приговору, которому обе женщины и юноша должны подчиниться. Они могут смягчить приговор только обращением к матери. Таким образом, при взгляде на это сновидение ясно, что пациентка находится во власти патриархального Великого Отца, по сравнению с которым герой не имеет ни одного шанса.

Теперь мне хотелось бы провести сравнение с исходной ситуацией моего пациента. Ему было около тридцати пяти лет, по профессии он был средним служащим и обратился к анализу в связи с синдромом навязчивых состояний, вследствие которого возникали трудности в работе, в контактах с людьми и конфликты в супружеских отношениях. Он происходил из семьи ремесленника, и его детство было подобно детству рассматриваемой выше пациентки. Доминирующая мать, которая в значительной степени контролировала маленькую мастерскую, противопоставлялась слабому отцу, уступавшему во всех конфликтах. Однако, атмосфера родительского дома была несколько иной, чем в предыдущем случае. В то время как пациентка воспринимала мать как холодную, властную и бессердечную, а отца как чувствительного, теплого и ласкового, в переживаниях пациента не было связи ни с одним из родителей, что усугублялось тем, что часть своего детства он провел в интернате. Он ощущал себя сиротой, растущим в изоляции от семьи.