Сказание о директоре Прончатове

- Нуте-с! - неожиданно громко произнес Прончатов. - Погода-то что делает, а? Это ведь с ума сойти, а! -Олег Олегович по-птичьи склонил голову набок, поглядев на бухгалтера, как на пустое место, и себе под нос досадливо продолжал: -Позор, позор, позор!.. Какой источник разума угас, какое сердце биться перестало!

Ничего, конечно, не поняв, донельзя пораженный бухгалтер притих, часто-часто замигал белесыми ресницами и вдруг болезненно закашлял.

- Вы о чем, Олег Олегович? -спросил он. - Что такое?

- О бухгалтерском учете, - со вздохом ответил Прончатов. - С одной точки зрения, он хороший, с другой- никуда не годится! -Олег Олегович до ребячливости повеселел и растянул красногубый рот до ушей. - Тьфу ты, черт, какая несообразность! А еще статьи в областную газету пишет, об иррациональности мира рассуждает, в преферанс мизер без записи ловит... Тьфу ты, черт! -После этого Прончатов сделал длиннейшую паузу, достав из кармана пачку "Казбека", удивился: - Что это с вами, Александр Прокопьевич? На вас лица нет!

Бухгалтер на самом деле был чрезвычайно растерян. Намек на его корреспондентскую деятельность, упоминание о преферансе, когда Свиридов в пух и в прах обыграл директора Прончатова, насмешка над склонностью к философствованию- что все это значит? Голова раскалывалась, виски ломило... Бухгалтер сроду не курил, но от растерянности взял у Прончатова толстую папиросу. Боже, что это все значит?!

- Как могло случиться, Александр Прокопьевич, - внезапно спросил Прончатов, - что на Пиковской нефтебазе образовались излишки горючего? Вот что я хотел бы знать, товарищ Свиридов!

Нужно было видеть, как обрадовался бухгалтер! О, как он облегченно вздохнул, как свободно откинулся в кресле, как возликовал, когда оказалось, что речь идет о простых, понятных вещах. Свиридов даже нетерпеливо ерзанул на сиденье и тоненько ойкнул.

- О горючем я вам уже докладывал! - торопливо ответил бухгалтер. Видите ли, в чем тут дело, Олег Олегович...

Однако договорить ему Прончатов не дал: вдруг поднялся пружинисто с кресла, крупным шагом подошел к окну и уперся лбом в прохладное стекло. Он всегда так делал, когда не знал, о чем говорить с посетителем. И вот Олег Олегович рассеянно глядел на солнечную улицу, видел мальчишку, который нес буханку хлеба, и огорошенно думал о том, что не может придраться к Александру Прокопьевичу. Чудес не бывает, но главный бухгалтер был таким отличным работником, что Прончатов так и не придумал, как, придравшись к свиридовской ошибке, доказать бухгалтеру отрицательное влияние на производственные дела холостяцкого образца жизни. "Черт, Капа! - восхищенно подумал Прончатов. - Хорошего мужика выбрала!"

- ...Вот и все, Олег Олегович! -закончил главный бухгалтер. - Таким образом, излишки горючего получили отражение в февральской накладной. Абсолютно законная операция!

После этого Прончатову надо было захохотать, вернуться на место и поблагодарить бухгалтера, но он не мог сделать это, так как видел несчастные глаза Капитолины Алексеевны, вспоминал выражение надежды, вдруг вспыхнувшее в них, а на бухгалтере была плохо выглаженная сорочка, да и весь он был все-таки необихоженным, грустновато-одиноким. Поэтому Олег Олегович еще пуще прежнего нахмурился, заложил руку за борт пиджака и трагической походкой прошел по кабинету.

- Так-то это так, - задумчиво сказал он, - но излишки все-таки излишки... Не туманьте мне голову, Александр Прокопьевич, не туманьте! А вот лучше скажите-ка мне, не мешает ли вам что-нибудь в работе? Спите, может быть, плохо, а может быть, у вас трудные квартирные условия?

По сплавконторским делам Прончатов дважды был под судом и следствием, имел, таким образом, дело с милицейской породой людей и сейчас явно подражал какому-то следователю - прищуривался, загадочно улыбался, глядел на бухгалтера такими глазами, словно знал о нем всю подноготную.

- Мне не на что жаловаться, - наконец ответил Свиридов. - Квартира у меня небольшая, но хорошая.

Да, он не лез в драку, этот бухгалтер Свиридов. Он сейчас довольно робко сидел на кончике кресла, сложенные ладони по-детски зажал между коленями, глаза, увеличенные очками, были нерешительны, и вообще вел себя не тик, как должен был вести человек, съевший собаку в бухгалтерском учете. Да при свиридовском умении трудиться нужно было не только послать Прончатова к черту, а, стукнув кулаком по столу, немедленно гордо уйти из кабинета такого бухгалтера, как Свиридов, взяла бы немедленно другая контора.

Одним словом, он был трусоват, этот главный бухгалтер, нерешителен, и по этой причине гибла отличная баба Капитолина, а сам Свиридов шлялся по паршивым столовым, жил в дрянной комнатенке молодежного-общежития. "Эх, была не была!" - вдруг подумал Прончатов и стремительно повернулся к бухгалтеру.

- Вот что, Александр Прокопьевич, - сказал он. - Немедленно женитесь на Капитолине Алексеевне! - Он открыто улыбнулся. - Чего вы боитесь? Черт возьми, да Володька и Пашка - чудесные ребятены!