Сказание о Доме Вольфингов

Тут подошел Тиодольф к Холсан, ласково поцеловал ее и обнял, тогда подала она рог ему в руки и, выйдя из чертога, поднялся на Холм Говорения и коротко протрубил. Тут к Холму устремились все воины – суровые в ратном доспехе, бодрые и радостные. После из Мужской Двери, легко и неторопливо ступая, вышла Холсан в своей старинной одежде, жесткими складками ниспадавшей до самых лодыжек, и голову ее украшал сплетенный из шиповника венок. В правой руке она несла целый факел из горящего воска, чье пламя посреди яркого дня казалось трепещущим пурпурным лепестком.

Заметив ее, воины расступились, и она прошла открывшейся улочкой к Холму Говорения и поднялась наверх, и остановилась там, по-прежнему держа в руке горящую свечу – дабы все видели ее. И вдруг разом наступило великое молчание, как случается иногда летним полуднем; даже трэлы на лугу сообразили, что сейчас произойдет что-то важное и умолкли, забыв про крики и разговоры. Ибо и из своей дали видели они, что Холсан стала на Холме Говорения перед темным лесом, а это значило, что зажжен прощальный огонь, и что дева будет сейчас говорить, и слово ее откроет каждому из мужей доброе или злое предзнаменование.

Вот и начала она голосом сладостным, чистым и звонким:

О воители-Вольфинги, знаком сего огня
Заклинаю – да каждый из вас пусть вновь увидит меня!
Ибо Солнце Чертога озаряет Вольфингов кров,
От него взят огонь сей, он требует, он суров.
Да увидит Солнце могучего, да коснется его руки,
А пока вершится вирд ваш, пусть будут сердца легки.
Ибо во время рати каждый день принесет вам честь.
Завтра косить начинаем – как если бы кмети все были здесь.
Не каждый вернется с битвы, но серп будет жито жать,
И говяда завтра выйдут на поле – сочную траву жевать.
Коровы вернутся во хлевы, кобылы выйдут на луг.
Все будет, как было прежде, прибыток – обычая друг.
Но если враг пробьется сюда, где Вольфингов кров,
Каждый юный пастух стрелой его поразить готов.
И выйдут на битву старцы, кого не оставила мощь,
И жены, бесстрашные, яростные, среди и полей, и рощ
Познавшие труд пастуший; их руки удержат дрот,
И щит в бою не уронят среди бранных невзгод.
В достатке у нас оружия, крепки стены, стоек любой,
И кров будет ждать вас, и солнце над головой.
Вот я гашу свечу, что от пламени возожжена
Солнца Чертога, лампы, что предками принесена.
Гаснет свеча, и вам идти к пределам земли,
И не гореть ей от скорби, от радости ли,
Пока не вернетесь с победой или же без нее,
Покуда Вольфинги ратное вновь не возьмут копье.

И с этими словами она обратила свечу вниз и ткнула в траву, тем самым погасив огонь. Тут вся рать повернулась, ибо быки, впряженные в повозку со знаменем, опустили подъяремные головы и замычали; заскрипев, возок двинулся с места, и все воители последовали за ним – вдоль по дорогам между полей жита. Женщины же, дети и старцы отправились на луг провожать их.

В сердце своем каждый пытался понять, что могут означать слова Холсан, ибо она ничего не сказала им о грядущих битвах – кроме того, что некоторые из них вернутся в Среднюю Марку. В прежние дни, бывало, что предсказывала она исход сражений, но теперь не произнесла ничего такого, чего их сердца не знали бы и так. Тем не менее, высоко держа головы, они последовали на луг, где все уже было готово к отбытию. Тут ратники выстроились и спустились к берегу Чернавы, и был у них заведен в пути такой порядок: впереди ехало знамя, которому предшествовал отряд полностью вооруженных мужей, за знаменем и вокруг него шествовали другие в подобном наряде. За ними следовали возы с припасами, которые сопровождали кмети из трэлов, всегда охранявших телеги и не отходившие от них ни ночью ни днем. Замыкала походный порядок главная рать с остальными трэлами.