Сказание о Доме Вольфингов

Окончился февраль, и наступил март. Шёл двенадцатый день марта, ясный и солнечный. До полудня оставался ещё час. Божественноликий сидел на лугу, менее чем в миле к западу от города. Он только что перегнал быка в коровник одного из горожан. Коровник находился недалеко, но юноше потребовалось немалое терпение, чтобы увести разгорячённого весенним теплом и свежей травой быка с поля. Теперь юноша, пребывая в хорошем настроении, отдыхал на небольшом лужке, очень приятном для отдыха. С одной стороны его ограничивал большой сад, или, вернее, роща сладкого каштана, оканчивавшаяся только у подножия Южных Утёсов. Луг пересекал прозрачный ручей, впадающий ниже в Реку Бурную. Ручей был расчищен от больших камней, зато в некоторых местах преграждён плотинами, чтобы в низинах он разливался и орошал луг, служивший горожанам пастбищем. Трава подступала к самой кромке воды. Со стороны каштановой рощи берег был низким, словно кто-то, когда каштаны были ещё молодыми деревцами, соорудил возле них дамбу, которая теперь совсем разрушилась, оттого что по ней прошло множество людей и животных. Сейчас её густо покрывали цветущие примулы, и то тут, то там виднелись низкие терновые кусты в полном цвету. С середины луга до кромки воды густо росли цветы шафрана, а иногда встречались и нарциссы. В деревьях и кустах пели птицы, и громче всех из них – дрозды.

Божественноликий сидел на берегу ручья и отдыхал после трудов. Он был счастлив: через два дня ожидания он отправится к Девичьей Заставе на поиск знака, что укажет ему путь в Долину Теней. Юноша сидел и вспоминал Подругу – такой, какой она явилась ему в последний раз. Он всё пытался мысленно представить себе девушку на цветущей траве перед собой, и, наконец, вся красота луга стала казаться ему пустой без неё. Затем Божественноликий вспомнил, что этот луг был излюбленным местом для его свиданий с Наречённой. Часто, ещё с детства, они приходили сюда, чтобы насобирать в роще каштанов, а затем болтали, сидя на старой дамбе. А по весне, когда было тепло, они, бывало, ходили босиком по ручью и искали небольших форелей, цветы и отшлифованные водой камешки агата. Да и не так давно они ещё встречались тут как влюблённые и сидели на этом самом берегу. Как прекрасны были тогда дни, как нежны! И он, и она любили это место за обилие цветов, за высокую траву, прекрасные деревья и прозрачный журчащий ручей.

Такие мысли крутились в голове юноши. Он вспомнил, как восхищался про себя красотой Наречённой (восхищаться вслух он бы не решился). Но вот Божественноликий нахмурился и медленно поднялся на ноги. Он повернулся лицом к каштановой роще, словно собираясь направиться туда, но с каждым шагом прочь от дамбы вновь и вновь оборачивался, чтобы взглянуть на неё. Юноше казалось, будто его мысли воплотились в призрачное видение, но нет! – это и в самом деле Наречённая переходила ручей. Она шла к Божественноликому. Вода на её нагих ступнях сверкала на солнце, когда она ступала по нежному луговому шафрану, слегка задевая головки нарциссов. Юноша стоял и смотрел на неё, чувствуя неловкость. В этот день он много размышлял о том, что казалось ему когда-то счастьем, и теперь решил, что Наречённая будет расспрашивать его, а потому и принялся обдумывать, как ответит. Но ни один приходивший в голову ответ не нравился ему. Девушка сделала несколько шагов и расправила подобранные юбки, потом подошла ещё ближе. Подол её платья теперь касался цветов. Она остановилась перед юношей и поприветствовала его, но не протянула руки. Лицо её было бледнее, чем обычно, а голос дрожал. Она проговорила:

– Божественноликий, я хотела бы попросить у тебя кое-что.

– Всё, что ты только захочешь, – ответил юноша, – если я смогу это дать.

– Если я останусь в живых к тому времени, когда ты сможешь дать, то ты дашь.

– Милая сестра, скажи, что бы ты хотела получить от меня?

И пока юноша ждал ответ, ему стало не по себе.

Девушка же сказала:

– Брат, брат! Увы тому дню, в который наше родство стало мерзким – ведь ты желаешь его!

Юноша промолчал, ему было больно слышать это, а девушка продолжила:

– Вот о чём я попрошу тебя: когда настанет день и ты возьмёшь в дом жену – отдай мне своего второго сына.

– Ты получишь его, и я дам тебе намного больше. Хорошо бы, если мы опять стали детьми и играли здесь, как когда-то.

– Я хочу получить от тебя знак. Ты покажешь его божеству и поклянёшься на нём в том, что дашь мне обещанное, ибо время имеет обыкновение менять всё.

– О каком знаке ты говоришь?

– Когда ты в следующий раз отправишься в лес, ты принесёшь мне его. Это может быть цветок с того берега, где мы сейчас сидим, или осколок от возвышения из того зала, в котором вы пируете, или кольцо, или что-то ещё из того, что носят эти чужаки. Это и будет знаком.

Она говорила медленно, свесив голову, но вот она подняла глаза и, смотря прямо на юношу, произнесла: