Сказание о Доме Вольфингов

– Смотрите, господа, чтобы этого не случилось и с вашим городом! Мы дали им всё, что им было нужно, и считали, что у нас многое осталось. И что случилось, спрашиваешь ты? Мы были смирны, когда выходили на работу, и дрожали от страха, ибо на смуглолицых было страшно смотреть. Вначале они не вмешивались в нашу жизнь, разве что только могли забирать из наших домов пищу, питьё, одежду или утварь. Мы думали, что перенесём и это, нужно лишь трудиться немного больше каждый день, чтобы и нам хватало на жизнь. Но вскоре мы поняли, что это не так. Смуглолицые вовсе не собирались укрощать землю, не собирались работать на полях, что мы им дали, сидеть у ткацких станков, ковать в кузнях или делать другую работу, какую обычно делают мужчины. Трудиться за них должны были мы. Так и вышло, что мы стали работать на них, а не на себя, и сами тела наши принадлежали нам настолько, насколько было необходимо, чтобы мы оставались в живых для новых трудов. А работа наша была тяжелее, чем у мулов и ослов. Разве что женщинам помоложе да помилее они позволяли оставаться красивыми и нежными, чтобы быть их невольницами в постели.

Мы не были в безопасности и от их злобы, ибо смуглолицые не только тираны, но и глупцы. Не часто выдавался день без побоев и пыток, устраиваемых чтобы заглушить их гнев или ради их удовольствия. На всех улицах, почти в каждом доме вы бы услышали стоны, плач и причитания. Более того, если мудрый хозяин никогда не убьёт без причины своего невольника – так же, как и своего коня или быка, – то наши хозяева были настолько наполнены злобой, что часто убивали любого случайного встречного просто по собственной жестокости. И хорошо ещё, если просто убивали! Из-за убийства рабов случались ссоры и между хозяевами, ибо смуглолицые убивают и друг друга. Но разве нам от этого был прок? Нет, ведь если убивали вождя, то для рабов это было большим горем, ибо многих из нас смуглолицые приносили в жертву на его могиле, чтобы мы служили ему после смерти. Кратко говоря, мы знали, что есть жестокие люди, что есть беспощадные люди, но смуглолицые таковы, что мы уж даже не знаем, люди ли они или скорее тролли. Горе всем живущим, если таких, как они, станет в мире больше.

Воины Дола напряжённо слушали и дивились, что всё это было правдой. В то же время они радовались свершениям, что ждали их в будущем, и сердца их наполнялись мыслями о грядущей битве и о славе после неё. Воины так хорошо заботились о беглом невольнике, что он только дивился. Они ухаживали за ним, как мать за сыном, не зная, как бы ещё ему угодить.

Глава XXVIII. Воины Дола встречаются со сбежавшими невольниками

Ещё прежде, чем прошла ночь, Даллах, поднявшись, сказал:

– Добрый народ, вы сейчас будете спать, но я прошу вас – выставите хорошую охрану, и если вы согласитесь поступить по моему совету, то не разжигайте завтра утром костра, ведь в утреннем воздухе дым густой, и его видно, словно маяк. Я же оставляю вас здесь – отдыхайте, а сам отправлюсь по своему делу.

Его упрашивали поспать и отдохнуть после стольких трудностей и говорили, что никто не торопится вернуться в Дол час в час. Но Даллах возразил:

– Нет, луна сейчас высоко, и светло, словно днём, а я найду дорогу даже и при свете звёзд. Вам же небезопасно оставаться здесь надолго. Более того, если я сейчас отыщу этих людей, и смогу с ними хотя бы часть пути пройти под покровом ночи, это уже будет очень хорошо. Ведь если нас снова схватят, то огонь костра будет для нас желанней смерти, что уготовили нам смуглолицые. Угощение и надежда, которые я получил от вас, уже укрепили меня, а когда мы доберёмся до вашего города, то там у меня будет достаточно времени на отдых и сон.

Божественноликий сказал:

– Разве я не должен пойти с тобой, чтобы посмотреть на этих людей и на те места, где они скрываются?

Даллах улыбнулся:

– Нет, воин, тебе не следует идти. Знаешь, что я думаю? Если они заметят, что меня сопровождает отряд воинов, то решат, будто я привёл к ним врага, и бегут, а может, и нападут на нас. Когда я увидел тебя, ты стоял совсем близко, и я понял, что ты не из числа смуглолицых, но они увидят только, как сверкает издалека твоя броня, а для них любой вооружённый человек – враг. Господин, ты не знаешь сердца невольника, не знаешь, какой там живёт страх, какое сомнение. Нет, я и сам сниму с себя эти одежды, что вы подарили мне, и пойду полуголым, чтобы они больше доверяли мне. Я только возьму в руку копьё да повешу на шею нож, если вы дадите мне всё это, чтобы при худшем исходе меня не смогли взять живым.

С этими словами Даллах сбросил с себя одежду. Ему дали оружие и пожелали доброго пути, и он пошёл, стараясь держаться поближе к тени. Выставив стражу, воины легли спать.